Черт с ним. Поверю. Кто ни поп, тот батька.
— Ладно. Надо хоть кому-нибудь поверить. Что ты хочешь?
— Меня ждет машина. Пойдем, расскажу.
— Тогда веди.
Я убрал пистолет, поднял рюкзак и пошел за ее спиной, затянутой в черную кожу.
Во дворе, куда мы вышли из подвала старого дома, стоял черный «Линкольн». Гробы на таком возить…
Мы сели, машина тронулась, я как-то загляделся в окно. Поток воспоминаний о потерянном мире пошел по моим извилинам, я поплыл сквозь них. «I Me Mine»…
Меня сшибло с сиденья, приложило об пол, а шею зажало стальным обручем. Я ощутил на себе тяжесть Беллы, запах ее духов и ее фиалковое дыхание.
— Запомни, — ее дыхание жжет мне ухо, — у меня, похоже, благодаря тебе, действительно было сломано ребро. Мне редко когда было так больно. Ты думаешь, я не чувствую боли? Я могла убить тебя раз шесть, после того, как ты убрал пистолет и свой проклятый фонарь. Вот я сейчас чуть нажму, и твоя глупая шея хрустнет. Или прокушу твое горло и выпью из тебя столько крови, сколько захочу. Или сотру твою личность в порошок и сделаю из тебя своего раба. Или прикажу запытать насмерть, хотя могу это сделать сама и с большим удовольствием, но не хочу тратить целую неделю. Или что-нибудь еще. Но я прощу тебя на первый раз, потому что ты идиот. Ты нужен нам и у тебя есть власть, недоступная нам. Мы забудем этот случай и будем друзьями.
— Белла, — какой у нее нежный голос и пугающе глубокие глаза! Так мурлычет пантера над куском мяса. И сердце мое в пятках, но говорить надо убедительно, хотя и душновато здесь, — на моей левой руке четыре перстня с серебряными шипами. Я, разумеется, идиот, но ты ведь понимаешь, что не сможешь сломать мне шею мгновенно, и что будет, если я ударю тебя в висок, или просто, пусть даже немного, оцарапаю кожу? Я прошу у тебя прощения за то, что причинил тебе боль и оскорбил, но я не представлял, в какой ситуации я оказался и прошу быть снисходительным к моему незнанию. Забудем ОБА эти случая и будем друзьями.
Белла тут же ослабила захват.
— Ха. Ты определенно нравишься мне, мальчик, — она поцеловала меня в ухо и поднялась на сиденье, — из тебя вышел бы отличный сын, если бы ты, подчеркиваю — ты бы захотел. Я редко предоставляю смертным шанс выбрать судьбу. Ты не сдаешься, даже когда наполовину мертв.
— «Не отступать и не сдаваться!» — мой брат служил в десанте, — пропыхтел я, устраиваясь рядом.
— В десанте?
— Да, Войска Дяди Васи — с неба в бой.
— Ты сейчас тоже что-то вроде десантника — с неба, в незнакомой местности…
