— И что мне с того?
— Я думаю, что он будет разочарован. В случае удачи он станет смертным. В случае неудачи — когда здесь, на десять миль в радиусе, образуется глубиной в милю воронка, мало кого в мире будут интересовать ошметки, принадлежавшие императору всего мира.
Значит, мы едем к могиле короля-отступника. Это, как говорила мне Белла, совсем недалеко от замка, на каком-то острове. Но что-то побережьем и не пахнет. Дорога все так же петляла между холмов, обзора не было никакого, да еще и в дождь, поэтому я стал сомневаться, а есть ли вообще такой остров.
Мы выехали на равнину. И вот, по левую сторону, в трепетном свете молнии я увидел тускло-серую шершавую терку озера, полосуемого ливнем. Последи него, горбом закостеневшего доисторического чудища торчал остров.
Мы вышли из машины и снова попали под озонированный громом водопад. Гром проходил по небесным рельсам составом в пятьдесят вагонов, порождая рокочущую дрожь от ушей до земли, нервно вздрагивающей под ногами.
— Дай-ка мне руку, — сказал Рамсес.
Я без колебаний повиновался. Он крепко ухватился за мою кисть и шагнул вперед. Я пошел за ним, но мой первый же шаг подкинул меня в воздух почти на метр.
— Отлично. Летим.
— Летим куда?
— На остров.
— А что, нет другой дороги?
— Есть. Дорожка из камней, но по ней надо прыгать. Тебе хочется прыгать под дождем?
— Ну, я бы предпочел попрыгать…
— Глупости. Полетели.
Руку мягко дернуло, и потащило вверх, вслед за Рамсесом. Мы изящной дугой взмыли вверх и полетели на высоте третьего этажа над озером. Наблюдение водяной терки под собой, когда без всего летишь через струи той воды, что рассыпается брызгами в десяти метрах под твоими болтающимися в воздухе ногами, не успокаивало.
Мы с чавком коснулись земли. Остров был покрыт прошлогодней жухлой травой и грязью. Пара корявых, как на дыбе изломанных деревьев и больше ничего. Очертания П-образных каменных ворот, составляющих кольцо. Таких ворот было шестнадцать, одни стояли прямо, другие немного покосились от времени, но до сих пор можно было видеть глубоко врезанные в ноздреватый источенный камень руны.
— И что теперь, Рамсес?
— Тебе — стоять и смотреть, я же — буду работать.
Я нашел камень посуше (чистая иллюзия, потому что все камни были одинаково и совершенно мокрыми, но душу немного успокаивает камень, который кажется хоть чуточку суше остальных) и сел, наблюдая за действиями Рамсеса.
Рамсес обошел все ворота, зажигая на земле огонек. В зеленоватом свете шестнадцати огоньков он встал в центре кольца. В проемах ворот натянулась какая-то бледная туманная паутина, и я почувствовал что-то. Это ощущение можно передать как чувство человека стоящего рядом с реактором — ты чувствуешь, что за стенкой булькает колоссальная смертельная мощь, но ты не можешь ее ни увидеть ни пощупать. Сияние огоньков стало ярче. Я увидел, как двигаются губы Рамсеса, но шепот я слышал как будто в огромном зале в своей голове…
