— Вот мы и на месте, — объявил Шон, когда мы остановились перед дверью, сделанной, явно, из человеческих костей.
Ну, хорошо, дверь была из дуба, но, с таким же успехом она могла быть сделана из человеческих костей, Нила ведь была Дьяволом, в конце концов.
Мое дыхание участилось, сердце забилось быстрее, пот начал каплями стекать со лба вниз по моим щекам. Я прекрасно знал, каким трусом был, но мне было плевать. Я находился на ее территории, на которой никогда не бывал прежде. Она могла перехитрить меня, и я бы ничего не смог с этим поделать.
Это был кошмар. Мой страшный кошмар, не иначе. Нила всегда была звездой моих кошмаров… Она была также звездой некоторых моих ночных сновидений с рейтингом 18+, ну, в смысле, кошмаров. Я попытался все же не думать об этом.
— По крайней мере, ты мог бы хотя бы попытаться и не выглядеть таким испуганным, — пробормотал Шон, когда поднял руку и три раза постучал в дверь.
От каждого стука по лакированной двери я вздрагивал.
— Я не боюсь, — сказал я после того, как откашлялся… Дважды.
Шон фыркнул.
— Не разыгрывай меня, дружище.
Я нахмурился и выпрямился в свои добрых шесть футов три дюйма [2].
Прекрати быть трусливой сучкой.
Я повторил мысль много раз в своей голове, пока немного не успокоился. Спустя несколько секунд дверь в квартиру Нилы открылась. И мое спокойствие, сопровождавшее меня несколько секунд, мигом покинуло меня. Я вновь превратился в комок нервов.
Прекрасно.
— Привет, сестренка, — Шон усмехнулся и обратился к Ниле, которая смотрела на него с приподнятой бровью.
Мне хотелось рассмеяться, когда ее взгляд упал на меня. Ее поведение изменилось, как только до нее дошло, что я стоял перед ней. Ее руки сжались в кулаки, хрупкое тело напрягалось, губы странно симпатично сжались, а глаза сощурились.
О, да, она была вне себя от гнева.
— Ты, — прорычала она.
Нервозность, которую я чувствовал несколько минут назад, исчезла и сменилась моим обычным вспыльчивым поведением, когда она была рядом и была готова позабавиться, и я был благодарен этому. Быть мудаком по отношению к ней, как раз было тем, с чем я хорошо справлялся, все остальное выходила за рамки моей «зоны комфорта».
Я усмехнулся, произнося:
— Я.
— Что ты здесь делаешь? — прошипела она.
Я моргнул, когда плохая, действительно нехорошая мысль, пришла мне в голову.
Я на мгновение подумал, что Нила была горячей, когда была вне себя от гнева, и это было нехорошо. Я мог думать о мертвых щенках и бездомных котятах, когда думал о Ниле, но не о ее проклятой сексуальной привлекательности.
