Тем не менее меньше чем через месяц она должна отправиться на Гавайи для съемок и ее фотографии увидят миллионы людей.
Тери вышла из ателье, продолжая хмуриться. Она тщетно прятала голову от ветра — снег слепил ей глаза и хлестал по щекам. Когда Тери на своем «вольво» подъехала к Фаэрлейн Молл, она была уверена в том, что за свое прошлое ей неизбежно придется ответить, — это лишь вопрос времени.
Ей вспомнился домашний пасхальный обед. Братья и сестры слизывали шоколад с пальцев и швырялись друг в друга бобами, мать и бабушка Парелли на кухне мыли посуду, которую она подносила им из столовой, а отец и дедушка Рандаззо затеяли игру в бочи — итальянские кегли во дворе.
— Ты следи за ней, — сказала бабушка матери и многозначительно кивнула. — Она очень похожа на мою сестру Гертруду. Я по глазам вижу.
— Мам, ну что это у тебя такие мысли? Джина хорошая девочка. Сестра Доротея говорит, что она даже выражает желание присматривать за маленькими детьми.
— Не спорь со мной, — возразила бабушка, грозя мокрым пальцем. — Она вылитая Гертруда и такая же упрямая. Она принесет тебе неприятности, если ты не найдешь на нее управу.
— Ей только двенадцать лет! У нее еще нет даже дружка среди мальчиков, мам!
— Откуда ты знаешь? Ты только взгляни на ее юбки. Два дюйма выше колен! Слыханное ли дело? — В этот момент бабушка повернулась и увидела ее в дверях.
— Ага, у маленького графина большие уши! — сердито воскликнула бабушка Парелли. — Вот видишь: вместо того, чтобы закончить свое дело, она шныряет здесь и подслушивает разговоры, которые для нее не предназначены. Это тебе ни о чем не говорит?
Мать вздохнула и велела ей выйти из кухни с таким раздражением, что Джина решила — ей не избежать наказания. К ее удивлению, укладывая ее спать, мать заговорила с ней спокойным, ласковым тоном:
— Твоя бабушка Парелли любит тебя, ты это знаешь. Ты старшая из ее внучек, и она многого ждет от тебя.
— Я знаю, мам, — шепотом ответила она, изучая дырки в вязаном покрывале. — Я стараюсь, но ей всегда кажется, я делаю все не так. Мне бы очень хотелось, чтобы дедушка Парелли был жив и она не жила с нами.
— Ты должна понять бабушку. Она очень любила Гертруду, свою старшую сестру. И когда та попала в беду…
— А в какую беду, мам? Никто не говорит.
Мать покачала головой.
— Это не важно. Она принесла позор семье, и ее отправили в монастырь. Я уверена, что тебе не хотелось бы оказаться на ее месте, правда ведь, Джина?
— Ну конечно же, мам! — воскликнула она. — Ты ведь знаешь, как я люблю тебя и папу!
