— Нет, после того как увидела его… Вот скотина! Ну ладно, давайте, я взяла карандаш.
Глаза Евы потемнели и приобрели фиолетовый оттенок, пока Максин передавала ей содержание послания Билли Шиэрза. Она что-то энергично нацарапала в блокноте.
— Замечательно, — вздохнула она.
Ева положила трубку, погладила Беспризорницу и встретилась с вопрошающим взглядом Моники.
— Максин Гудмен считает, что это хорошая идея — не ехать к моим родителям, а отправить Нико в Болонью на праздники. Интерпол будет начеку и проследит, кто последует за мной через таможни… Вот такие рождественские подарки!
— А как отпечатки?
— Частично смазаны… Что касается письма, то это просто шедевр. — Ева погладила Беспризорницу и заглянула в зеленые глаза кошки. — К нескольким лоскуткам красной кожаной отделки моего жакета, в котором я была вчера, он приложил любовное послание. — Она взяла блокнот и нарочито монотонным голосом зачитала текст, изо всех сил пытаясь обуздать свой страх.
«Рождество уже совсем рядом. Я тоже. Оденься во все красное. Скоро я раздену тебя, сниму вещь за вещью. И тогда Новый год колокольчиком возвестит нам с тобой, одетым в красное, о своем приходе. Я люблю красный цвет, Ева. Он теплый и бархатистый, как кровь».
— И, как водится, дальше идет его подпись: Билли Шиэрз.
Моника задержала дыхание и внимательно посмотрела на Еву.
— Похоже, это какой-то псих… Знаешь, Ева, я думаю, что ты одна с этим не справишься. Ты уверена, что надежно защищена?
Ева закусила губу.
— Служба охраны славится надежностью… Но когда имеешь дело с таким, как Билли Шиэрз…
— У полиции есть какие-то данные об этом типе?
— Малоутешительные. Он из числа тех, кто бродит, подсматривает, терроризирует жертвы. Некоторые из таких типов специализируются на знаменитостях, некоторые — на бывших женах или подружках. А могут привязаться к любой несчастной, которая окажется на их пути. — Ева провела рукой по волосам. — По всей видимости, мой преследователь невзрачной внешности, очень изобретательный и одержим идеей вступить в интимные отношения со мной. — Она сверкнула глазами, встретившись со взглядом Моники, но чувствовалось, что эти месяцы страха не прошли для нее бесследно.
Случались иногда короткие передышки, когда она забывалась, но где-то в глубине души у нее продолжал гнездиться страх, который готов был выбросить в кровь адреналин в тот момент, когда она меньше всего этого ожидала.
За последнее время Ева потеряла в весе, и некоторые платья на ней стали выглядеть мешковатыми. Ее мучила бессонница, во время которой она тревожно вглядывалась в освещенный ночником вестибюль. По утрам она замечала круги под глазами и паутинки морщин возле губ, и ей приходилось тщательно запудривать и закрашивать их.
