Если Эндрю снова коснется ее, она не ручается за то, что может произойти. Она отступила от него на два шага и почувствовала спиной холод металлического каркаса.
— Мне нужно возвращаться на работу… Господи, который час?
Было три пятнадцать. Назначенную на два тридцать клиентку она уже упустила.
— Я должна идти, — сказала она и двинулась по улице. Эндрю догнал ее, и они в ногу быстрым шагом направились в сторону стоянки автомашин близ кафе.
— Послушай, я знаю, как трудно тебе сейчас. Ты десять лет пряталась от прошлого, и вдруг оно бьет тебя наотмашь. Давай не будем пороть горячку. Насколько я понимаю, ты сейчас в шоке. Требуется время, чтобы осела вся пыль. Тебе нужно обсудить все с семьей, и я не намерен препятствовать этому. Но я должен через несколько дней вернуться в Феникс. Я обучаю больных аутизмом детей, и им будет трудно без меня.
Эндрю помолчал, стоя возле «вольво», пока Тери рылась в поисках ключей.
— Тери, я хочу получить у тебя разрешение немедленно начать поиски нашего сына. — Он вытянул руку, увидев, что она хочет возразить. — Здесь я не могу ждать тебя — я уже прождал десять лет. Я не могу смириться с тем, что наш сын, девятилетний мальчик, живет у каких-то чужих людей. Я не знал о его существовании раньше, но сейчас, когда я знаю, я не успокоюсь до тех пор, пока не удостоверюсь, что он живет в нормальных условиях.
Тери прекрасно понимала его. Сколько бессонных ночей провела она, пытаясь представить, в какой семье он живет. Есть ли у него теплая одежда? Любят ли его в семье? Есть ли у него братья и сестры и как к нему относятся? Чем он интересуется: спортом, музыкой? Или же он увлекается математикой? Сказали ли ему родители, что он приемный сын, а если сказали — спрашивал ли он, кто его мать и почему отказалась от него?
Открывая машину, Тери изо всех сил сдерживалась, чтобы не расплакаться. Пока Эндрю придерживал дверцу, она рылась в сумочке, подыскивая слова для ответа.
Он молча ждал.
— Хорошо. — Ее всю трясло, и дело было не в холоде. — Но только помни, что он еще очень мал. Наше вторжение в его жизнь может нанести ему тяжелую травму. Сейчас нам нужно думать о нем, Эндрю, и о его родителях, а не о себе.
— Я знаю.
— Давай просто узнаем, что он здоров и счастлив, и оставим его в покое.
— Спасибо, Тери. — Он нежно поцеловал ее в щеку. — У меня остались связи среди духовенства. Я дам тебе знать, как только что-либо выясню.
Вечером Тери сидела в кухне, рассеянно выковыривала грибы из пиццы и медленно жевала, не ощущая вкуса. Отвернувшись от нее, Брайен с хмурым видом читал газету. Бой часов и шелест переворачиваемых газетных страниц были единственными звуками, нарушавшими тишину.
