Стекло тонко задребезжало. Арину словно кто ужалил. Вскочила, нащупала платок в изголовье. Снова стекло задребезжало.
— Слышу, — вполголоса отозвалась молодая женщина.
Между стеклом и замазкой была воткнута иголка.
К иголке привязана навощенная нитка. Стоило пальцами слегка провести по нитке, как в избе раздавался тонкий дребезжащий звук. На улице он совсем не слышен. Так раньше пугали парни девок на Святках, когда те собирались гадать. Арина вышла в сени, спустилась на двор.
— Кто тут? Говори смелей, я одна.
Зашуршала солома, и мужской голос прошептал:
— Ариша! Сходи до вашего старосты. Кто у него там есть.
— Безногий, ты? — спросила Арина.
— Нет, красавица, обозналась. Много ухажеров заимела.
— Помелов, — узнала женщина веселого партизана. — Сейчас я. Как раз надо белье снести.
— Мы тебя здесь подождем. Немцы пришли?
— Завтра ожидаем. Большой отряд.
— Это нам все известно. Где Ипат лежит?
— В пожарном сарае.
— Ключ-то у Мельника?
— У него.
— Очень хорошо. От Вихарева ему поклон принесли.
— Ой! Смотри, Помелов, — погрозила пальцем в темноту Арина.
— Наше дело маленькое. Командир знает, что надо делать. Ему видней.
Арина вернулась в избу. Зажгла огарок. Завязала в узел приготовленное белье. Настю решила не будить. Задула свечу, торопливой походкой направилась к дому старосты.
Иван Афанасьевич только что умылся и сел за стол. Жена поставила перед ним деревянную миску жирных щей, от которых пар валил до потолка. Сын остался на пожаре.
— Обрыли всё вплоть до железной дороги, — рассказывал жене староста охрипшим от крика голосом. — Это все Вихаревские дела. Много лесу погорело. До зимы доживем, обещали мне для поставок этот участок отдать. К зиме-то подсохнет. Н-да-а… Хорошо, что ветру не было.
Жена стояла возле печки, безразлично слушая рассказ. Она не верила в победу немцев. Первые дни сильно страдала за жизнь сына и мужа. Все время ждала расплаты, потом отупела от постоянных страхов, стала относиться ко всему равнодушно, положась на Божью волю. Хозяйство вела также безразлично. Народ жалела. Иногда попрекала мужа за жадность и тайком от него возвращала отобранное добро.
Дверь распахнулась. От неожиданности испуганная Мельничиха шарахнулась к столу.
— Фу, напугала, непутевая, — сказала она, разглядев Арину.
Арина оглянулась кругом, как бы ища место, куда положить белье.
— Приятно кушать, Иван Афанасьевич! Белье вот принесла. Куда его положить прикажите?
Мельник не мигая смотрел на Арину. Нравилась ему эта красивая проворная баба. Нравилась, а в то же время боялся ее. Нутром чувствовал, что связана она с Вихаревым. Пока отряд цел, опасно трогать Арину. Немцы этого не понимают. Они сегодня здесь, а завтра за двести километров. Мельнику же деться некуда. Следил за Ариной. Надеялся через нее отряд накрыть.
