— Ты должен гордиться своим дедом, — тепло говорил Вихарев, закуривая трубку. — Последние часы его жизни тебе должны быть известны. К сожалению, всех подробностей я не знаю. Знаю, что он вместе со своим другом уничтожил пять самолетов, взорвал три подземных бензинохранилища, перестрелял сколько-то солдат и офицеров, пожаром уничтожил все постройки и вообще привел в полную негодность их аэродром. Когда мы виделись с Ипатом, он просил за тебя. Кончится война — учиться тебя направим… Да ты, никак, спишь. Устал. Давай-ка лучше сюда.
Вихарев перевел сонного Ваську на топчан, накинул на него немецкий непромокаемый плащ, лежавший на земле, и вышел из палатки.
С бельем покончили засветло. Ослепительно белое, прокатанное, выглаженное — оно лежало ровной стопкой в переднем углу. Между делом и разговорами Настя истопила баню.
— Ваську бы помыть. Грязью парень зарастет, — промолвила она на ходу, пробираясь бороздой к низенькой покосившейся баньке.
Арина шла сзади, поглядывая на гряды.
— Смотри, Настя, как на огороде-то растет. Копать ничего не велено. Пальцем тронуть нельзя, но чтоб поливать, полоть. Мельник через день по огородам ходит. Беда, если придерется, — не откупишься.
Разговор продолжали в бане. Согнувшись пополам, чтоб не замазать копотью волосы, Настя с наслаждением терла себя мочалкой. Арина мылась небрежно, больше для компании.
— В теле ты не спала, — сказала она, звонко хлопнув по крепкому бедру подругу.
— Что ж, ели мы ничего. Свое было запасено, да у немца забрали припасов. А что ты насчет огорода сказала?
— Не велено трогать в огороде. Ни одной морковки нельзя выдернуть.
— В своем-то огороде? — удивилась Настя.
— Отберут все, проклятые. Эх, подружка, подружка! Как заглянешь наперед, прикинешь — хоть плачь. Пропадем. Если война не кончится до зимы, с голоду передохнем.
— Война скоро не кончится, — уверенно ответила Настя. — Зимой самая война начнется. Мне Захаров объяснил. Мы германцев, что тараканов, из избы выморозим.
— Да, да, — горько сказала Арина. — Мы их морозом, а они нас голодом.
— А ты не пугайся. Не так страшен черт, как его малюют.
— Я не пугаюсь. К слову пришлось. Народ жалко. Ты смотри, сколько мучений. Наша деревня каким-то чудом устояла, скорей всего потому, что в стороне от дороги. А другие-то? Ваша, к примеру. Одни черные трубы остались. Когда теперь отстроишься. Где лесу взять.
— Государство поможет. Немцы за все заплатят.
— Много ты с них получишь. С них как с гуся вода. Нихт… и весь разговор. Дело не мое, моя хата с краю.
