— Разорили много, — промолвил дед, пока Захаров закуривал.
— Да. Много слёз, много крови. Много разрушено и уничтожено добра. Они за это заплатят. Даром им это не пройдет.
Помолчали. Политрук затянулся. Свет папиросы блеснул на затворе Ипатовской винтовки.
— Сколько патронов выпустил, дед? — мотнув головой в сторону винтовки, спросил летчик.
— Восемь.
— А уложил кого-нибудь?
— Восемь и уложил.
— Вот как ты стреляешь!
— Я сызмальства стреляю. Глаза ничего — не сдают.
Снова помолчали, прислушиваясь к ночным звукам.
Где-то далеко загудели самолеты. Гул был неровным, то усиливаясь, то затухая.
— Летят города бомбить. Бросают бомбы куда попало. Это ли не бандитизм. Убивают женщин, детей…
— Так все и долетят? — спросил дед.
— Встретят их там… Некоторые прорвутся, конечно. Ночью трудно с ними бороться.
Самолеты гудели долго, один за другим летели разбойники. Летчик, нервничая, прикуривал папиросу о папиросу.
— А тебе я вижу не сидится.
— Да. Мне бы сейчас стартовать надо. Вот что, дед. Ты помоги мне выбраться к своим поскорей. С ногой у меня лучше. Завтра совсем пройдет.
— Уйдешь. Завтра внука к Вихареву пошлю. Он наказывал связь держать. У них там большая артель.
— Найдет ли их Вася?
— Найдет. Парень шустрый.
— А не боишься отпускать?
— Надо, — твердо сказал дед. — Если со мной что случится, должен знать, куда ему податься.
Поговорив еще с полчаса, легли спать. Настроение у деда выровнялось. Правдивая, откровенная беседа вдохновляла на новые подвиги. В голове рождались смелые планы.
Чуть стало светать, дед заворочался. Полежав немного с открытыми глазами, встал и начал расталкивать внука.
— Вася! Васюк! Вставай, внучек, дело есть.
Васька открыл заспанные глаза, узнал склонившуюся над ним бороду, сладко потянулся.
— Чего ты, дед?
— Выйдем-ка на волю.
Васька вскочил, быстро натянул ботинки, пригладил волосы и вышел вслед за дедом из землянки.
— Пойди умойся, — приказал дед.
Мальчик, не расспрашивая, пошел к ручью. Он понял, что предстоит серьезное поручение. Это было видно по тому, что разбудил его дед до восхода солнца. Чувствовалось это и по тону старика. Когда Васька умытый, свежий вернулся к землянке, дед протянул ему остаток куры, пару лепешек.
— Поешь.
Затем сходил в землянку, вынес две измятых, но уже застывших плитки шоколада, полученных у партизан.
— Эту по пороге съешь, а эту спрячь. На обратный путь.
— Куда идти-то? — не вытерпев, спросил жевавший Васька.
— К партизанам сходишь. Найдешь Вихарева. Знаешь товарища Вихарева, председателя колхоза из Семеновки?
