Вихарев предупреждающе свистнул. Руки крепче сжали винтовку. Проверили гранаты.
— Жарко будет, — прошептал Помелов спрятавшемуся за деревом соседу.
Немцы приближались. Уже слышны их шаги, чужие слова команды гулко разносятся по лесу. Вот-вот замелькают серые мундиры между деревьев, и грохот выстрелов нарушит лесной покой.
Свист тонкий, долгий. «Отступать!»
Васька все же успел добежать. Еще минута-другая и было бы поздно. Услышав условленный сигнал, партизаны, перебегая от дерева к дереву, стягивались к командиру.
— Все? — прошептал Вихарев. — Ну, пошли.
Бежали спокойно. Знали, что самое опасное позади.
Отряд сидит на деревьях.
Остановил знакомый свист. Задрав головы, искали между веток человеческие фигуры. Ничего не видно. Ровно покачивались от ветра макушки деревьев.
— Вихарев! Иди влево! — послышался голос. — Держи! — На землю упала веревка. — Опоясаешь вокруг себя. Ловчей забираться будет.
Теперь все увидели коренастую фигуру силача. Матвей сидел на нижнем суку, свесив ноги.
— Все? — спросил командир.
— Троих в лагерь отправил… Ладно, потом… Лезь.
Вихарев поднял веревку и стал пристраиваться к стволу. Другие уже карабкались, кряхтя и чертыхаясь. Васька с Помеловым лезли наперегонки, оставив далеко позади себя остальных.
Около часа ждали партизаны, пока не появились немцы.
Прошла одна цепь. Никому из врагов не пришло в голову взглянуть наверх, да если бы какой-нибудь и посмотрел, вряд ли заметил прижавшегося к стволу закрытого ветками человека.
Васька ликовал. Его план удался.
Так же осторожно, крадучись, прошла вторая и третья цепи. Долго сидели партизаны не шевелясь. Онемели руки и ноги. Невыносимо болели израненные пальцы.
Вдалеке послышались отдельные выстрелы. Затараторили автоматы.
Только поздно вечером, когда сгустились сумерки, Вихарев дал сигнал спускаться.
Ночью повел отряд к городу.
Безногого притащили волоком в овраг. Сняли с головы мешок, развязали руки и заперли в землянке, предназначенной для кладовой, дверь приперли толстой жердиной. Караулить поставили Грушу. Измученный инвалид не сопротивлялся. Затекшие от веревок руки распухли, в горле першило от пыли, бока ныли от синяков. Женщины не очень церемонились, перетаскивая ненавистного человека.
Судьей Настя назначила Аксениху, как самую старшую.
Старуха не отнекивалась. Приговор известен заранее, нужно было его только оформить. Ждали Арину с девушками, которые ушли за грибами. Арина должна секретарствовать, составить протокол.
