А уже на следующий день, 30 июля, Вильгельм, комментируя донесение германского посла из Петербурга, впервые высказал мысль о необходимости «революционизировать» страны Антанты: «Наши консулы в Турции и Индии, агенты и т. п. должны разжечь среди мусульманского мира пламя восстания против этого ненавистного, лживого и бессовестного народа торгашей. Если нам суждено истечь кровью, то Англия, по крайней мере, должна потерять Индию».
Еще 25 июля Австро-Венгрия начала мобилизацию восьми армейских корпусов, что неизбежно вызвало частичную мобилизацию в районах, прилегающих к австрийской границе, и со стороны России. 31 июля оба государства от частичной мобилизации перешли к обшей. Французский посол в Петербурге Морис Палеолог в этот день сообщал в Париж: «На основании всеобщей мобилизации Австрии и предпринимаемых Германией в течение 6 дней тайных непрерывных мобилизационных мероприятий издан был приказ о всеобщей мобилизации российской армии».
На русскую мобилизацию Германия ответила собственной мобилизацией. Дальше сработал эффект домино. 1 августа объявили мобилизацию Франция и Англия. Германский посол в Париже сообщал в этот день: «Премьер-министр заявил мне, что только что изданный здесь приказ о мобилизации вовсе не означает агрессивных намерений. Это подчеркнуто и в самом приказе. Все еще имеется возможность продолжать переговоры на основе предложения сэра Эдуарда Грея, к которому Франция присоединилась и которое она горячо поддерживает.
Против столкновений на границе с французской стороны предприняты меры предосторожности – установлением 10-километровой зоны. Премьер-министр все еще не может отказаться от надежды на мир».
Тем временем Бетман направил России ноту, которая никак не могла быть принята Петербургом. Россию обвиняли в том, что она мобилизовала свои войска, и требовали прекратить все военные приготовления в течение 12 часов. К Австрии же, чья мобилизация и война против Сербии вызвали русскую мобилизацию, никаких требований не предъявлялось. В случае, если Россия не отменит мобилизацию, Германия угрожала начать свою мобилизацию.
Германскому послу Шену в Париж были посланы инструкции, не оставлявшие сомнения, что война против России дело решенное. Бетман рассчитывал, что в этом случае Франция придет на помощь своему союзнику и сама объявит войну Германии, пойдя навстречу германским планам. Канцлер писал: «Несмотря на наше все еще продолжающееся участие в посредничестве и несмотря на то, что мы сами не приняли никаких мер к мобилизации, Россия издала приказ о мобилизации по всей своей армии и флоту. Следовательно, она мобилизовалась и против нас. Ввиду этого мы объявили об угрозе военным положением, за которым должна последовать мобилизация в случае, если Россия в течение 12 часов не прекратит всех военных мер против нас и Австрии. Мобилизация неизбежно означает войну. Прошу запросить французское правительство, намерено ли оно остаться нейтральным в русско-германской войне. Ответ должен последовать в течение 18 часов. Немедленно телеграфировать час предъявления запроса. Необходима крайняя спешность!»
