Сообщая Чиршки о посредничестве, предложенном главой британского МИДа сэром Эдуардом Греем, Бетман прямо давал ему понять, что мнимая готовность Германии содействовать этому посредничеству – всего лишь обман собственной и мировой общественности: «После того как мы уже отклонили одно английское предложение о конференции, нам невозможно отклонить заранее и эту английскую инициативу.
Вследствие нашего отказа от всякого посредничества весь мир сделал бы нас ответственными за всеобщий пожар и изобразил бы нас настоящими зачинщиками войны. Это поставило бы нас в невозможное положение и в нашей собственной стране, где мы должны делать вид вынужденных воевать. Наше положение тем более затруднительно, что Сербия, по-видимому, сделала большие уступки. Поэтому мы не можем отклонить роли посредника и должны, учитывая постоянное влияние Лондона и Парижа на Петербург, поставить английское предложение на обсуждение венского кабинета». Это, естественно, побуждало Вену сохранять жесткую позицию в отношении Сербии и не предпринимать шагов, которые могли способствовать дипломатическому урегулированию кризиса. Лондону же Бетман продолжал втирать очки, телеграфируя: «Мы немедленно предприняли посредническое выступление в Вене в желаемом для сэра Эдуарда Грея смысле».
Неудивительно, что Вена британское посредничество проигнорировала и уже 28 июля объявила войну Белграду. Это автоматически привело в действие цепочку союзов. Россия 29 июля объявила всеобщую мобилизацию. Вечером того же дня всеобщая мобилизация была заменена частичной – только против Австро-Венгрии. 30 июля, под влиянием Генерального штаба и МИДа, император Николай И вновь вернулся к указу о всеобщей мобилизации.
Германские политики горячо приветствовали эту войну. Они не боялись также вести войну с Россией и, на крайний случай, с Францией. Только вступление Англии в войну по-настоящему пугало и кайзера, и Бетмана, и Мольтке, и Тирпица.
28 июля Вильгельм писал Бетман-Гольвегу: «После прочтения сербского ответа, полученного мной сегодня утром, я считаю, что в общем и целом требования Дунайской монархии выполнены. Несколько оговорок, сделанных Сербией по отношению к отдельным пунктам, могут быть, по моему мнению, легко выяснены при переговорах. Но капитуляция – самая позорная, провозглашенная в ней urbi et orbi, и потому отпадает всякий повод для войны.
Тем не менее этому клочку бумаги, как и его содержанию, следует придавать условное значение, пока оно не будет превращено в дело.
