Между тем мирному развитию Германской империи в 1914 году, казалось, ничто не угрожало. У нее не было агрессивных противников среди соседних держав. Во Франции, конечно, никуда не исчезли мечты о возвращении Эльзаса и Лотарингии, но французская армия была слишком слаба, чтобы нападать на Германскую империю. Англию все больше беспокоила германская торговая и морская экспансия, но не настолько, чтобы из-за этого начинать войну. У России же и Германии так и не появилось серьезных противоречий.
Германское общество надеялось на мирное развитие империи. Среди германских левых, политическая поддержка которых все возрастала, были сильны надежды на постепенное укрепление в стране демократических институтов, что должно было также значительно уменьшить риск вовлеченности империи во внешнеполитические авантюры. Как вспоминал один из лидеров германской социал-демократии Филипп Шейдеман, «перед войной германская социал-демократическая партия рассчитывала, политически и тактически, на мирную эволюцию к демократии и через демократию к социализму. Результаты выборов в рейхстаг позволяли говорить с уверенностью, что в относительно близком времени значительное большинство германского народа будет поддерживать социал-демократию. Уже в 1912 году из каждых трех избирателей один голосовал за социал-демократов… Социал-демократия постоянно считалась с возможностью войны, но также и с тем, что вероятность ее избежания превосходит ее возможность». Однако социал-демократы не имели никакого влияния на германское правительство, и рейхстаг в системе управления империей вообще играл подчиненную роль. Что же касается внепарламентских действий – демонстраций и забастовок, которые теоретически могли бы предотвратить войну, то большинство социал-демократических лидеров были противниками подобных акций, опасаясь как репрессий со стороны властей и возвращения к эпохе «исключительного закона», так и того, что масса может выйти из-под контроля и в стране воцарятся анархия и насилие.
Война, возникшая внезапно, как казалось современникам, из ничего, из ничтожного повода, перечеркнула все надежды и обрекла германский народ на нищету и страдания.
