Снова наливаю воду. Девушка, держа стакан двумя руками, жадно пьет. Постепенно она успокаивается. Поправляет упавший на лоб локон волос и, пододвинув свой стул поближе к письменному столу, за которым мы сидим с Антоном Алексеевичем, спрашивает:
— А с чего мне начать?
— Скажите, когда впервые у вас проявилось это заболевание? — спрашиваю я, стремясь придать своему голосу будничный, спокойный тон.
— По словам мамы, и насколько я помню, это было давно, когда мы на лето приехали к бабушке. Она у нас жила на юге и очень любила цветы. Их было так много, что, когда я выходила в сад, то боялась заблудиться среди цветов.
— А что это были за цветы? — вступил в разговор наш инспектор.
— Это были розы. Мама говорила, что у бабушки был целый розарий в саду. Однажды я пошла вечером гулять, и мне показалось, что я заблудилась среди кустов. Вечерело, становилось все темнее и темнее, а я металась среди растений и никак не могла найти дорогу к бабушкиному дому. Только когда я громко заплакала и закричала, меня нашли и увели в комнату. Мне стало плохо, и я несколько дней пролежала в постели. На коже появились красные пятна, мне очень хотелось чесать их. Родственники думали, что я в темноте набрела на крапиву, которая росла около забора. Меня лечил местный врач участковой больницы, и скоро я выздоровела.
— А скажите, — вновь перебил Юлию Сергеевну Антон Алексеевич, — в дальнейшем вы были в гостях у бабушки?
— Нет, она вскоре умерла. На похороны ездила одна мама.
— И никогда потом вы не болели крапивницей?
— Какой крапивницей?
— Извините, у вас никогда потом не выступали на коже подобные пятна?
— Только полгода назад. Когда вы приходили ко мне в больницу, они у меня были, — ответила девушка.
— А скажите, пожалуйста, — обратился я к Юлии, — не дарил ли вам цветов Володя перед вашим последним заболеванием?
— Дарил. Когда мы подали с ним заявление в ЗАГС о вступлении в брак и возвращались домой, он купил мне огромный букет роз.
— Вы уверены, что это были именно розы?
— Конечно. Я еще занозила палец, и он, вытащив колючку, поцеловал его.
Мысль о причине заболевания, казалось, одномоментно возникла у нас обоих. Я нетерпеливо стал вертеть в руках злополучную поздравительную открытку, вложенную в конверт, а Антон Алексеевич встал и приоткрыл в комнате окно. Потом, обернувшись, спросил меня:
— Может быть, мы попросим девушку погулять? Только один вопрос. Юлечка, вы не будете возражать, если мы поговорим с Володей?
