— Что вас привело ко мне? — спросил я вошедшую.
— Доктор, вы знаете меня, — сказала она, вытирая слезы.
— Что-то не припомню, где мы с вами встречались.
— Мы не встречались, но от вас ко мне приходил врач и называл вашу фамилию.
— Антон Алексеевич?
— Да, он самый, — торопливо ответила девушка. — Я еще тогда в больнице лежала…
— Постойте, постойте. Вас Юлия Сергеевна зовут?
Я открыл сейф и достал целлофановый пакет. Юля с недоумением взяла его у меня из рук.
— А зачем вы Володино письмо в сейфе храните? Какую ценность оно для вас представляет?
— А я знал, что вы ко мне придете и я смогу из рук в руки передать послание дорогого человека, — шучу я.
Реакция на мою шутку была довольно странной. Юля зарыдала, закрыв лицо руками. Ее худенькие плечи вздрагивали. Из-за всхлипываний трудно было понять, что она говорит. Мне были слышны только отдельные фразы: «Да, дорогой!.. А на что я ему такая?.. Вся опухаю! Красные пятна!.. Чешусь!..»
Торопливо наливаю стакан воды, добавляю туда несколько капель валерианы и прошу девушку выпить. Выждав несколько минут, выхожу, а когда вместе с Антоном Алексеевичем возвращаюсь в кабинет, Юля уже спокойна.
— О, какая красавица к нам пожаловала! Здравствуйте, Юлечка! — начинает разговор Антон Алексеевич.
— Антон, не надо, — говорю ему я, чувствуя, что девушка вот-вот заплачет.
— Юлия Сергеевна, — стараясь быть официальным, обращаюсь я к посетительнице. — Успокойтесь и расскажите по порядку, что вас привело к нам.
Видимо, я выбрал нужный тон. Девушка начала медленно, как бы нехотя, говорить. Она поведала нам и о своей первой любви к парню, и о женской тревоге, в которой проходит ее жизнь с тех пор, как он уехал в другой город, о ласковых, столь желанных письмах, о радости коротких встреч с Володей и их мечтах о будущем.
— Юлия Сергеевна, — спросил я ее, когда она кончила говорить, — что вам мешает выйти замуж за Владимира? Он разлюбил вас?
— Что вы, доктор! Скажете такое! Ведь это он, Володя, привел меня сюда и сейчас ждет на скамейке в горсаду.
— Ну, милая, — вмешался в разговор Антон Алексеевич, — тогда непонятно, чего вы от нас хотите.
— Скажите, можно ли мне быть любимой?..
Надо сказать, что этот вопрос поставил инспектора в еще большее недоумение, и он тут же воскликнул:
— А почему бы и нет?!
— В том-то и дело, что я не уверена в этом, — вновь сквозь слезы проговорила Юлия Сергеевна.
— Юля, — снова обратился я к девушке. — Если вы будете все время плакать, то мы так друг друга и не поймем. Не забудьте, что вас на улице ждут, и у нас дел немало. Мы хотим вам помочь, но не можем понять, чем. Расскажите, что вас привело сюда.
