— Скажем так: тебе очень повезло, Лей Ченг, — процедил он сквозь зубы. — У нас не очень хорошие отношения с господствующим кланом наших восточных соседей. А война никому не нужна, поэтому многие ублюдки выходят сухими из воды. Но знаешь, что, Лей? — Следователь подался вперёд. — Я верю в судьбу. Рок. В карму, если угодно. У меня очень простая философия: каждому воздаётся по заслугам. Награды находят героев, а мрази находят себе наказание. Скажи, тебе известно имя Энлэя?
В этот раз сохранить каменное выражение лица оказалось ещё труднее. Имя Энлэя мне было очень хорошо известно. Я лично смотрел в глаза этой твари и объяснял, что с ним будет, если он не прекратит продавать отраву. Энлэй сделал вид, что понял. Потом он, вероятно, подумал, прикинул свои шансы устроиться на другую работу и зарабатывать там хотя бы четверть того, что поднимал на наркотиках, и страх отступил. Вероятно, Энлэй купил себе какую-нибудь «пукалку», которая наполнила его тушу верой в свои силы. И он вернулся к своему бизнесу, о чём я, разумеется, тут же узнал. Если кто-то в этом городе и понимал, как устроена паутина, так это я.
Ксиаози, перебежчик от Хуа, случился весьма кстати. Кто-то должен был разобраться с Энлэем. И он разобрался…
— Впервые слышу, — сказал я.
— Я так и думал, — улыбнулся следователь. — А как насчёт Ксиаози?
— Кто эти люди? — пожал я плечами.
— Я думал, ты мне расскажешь.
— Жаль вас разочаровывать.
— На самом деле ты меня не разочаровываешь, Лей. Ты меня даже радуешь. Чистосердечное признание суд бы обязательно принял во внимание, наказание бы смягчили. А я этого не хочу. Я хочу, чтобы ты сгнил там, где тебе и место, за решёткой, изолированный от нормальных людей. Так что — продолжай всё отрицать, пока мы подготавливаем дело.
— Вау, — не удержался я. — Просто блестящий в своей топорности пример использования реверсивной психологии. Прошу прощения, что не аплодирую.
Но следователь уже игнорировал меня. Он раскрыл папку, лежащую на столе — на этот раз пришёл без планшета. На папку я даже не взглянул. Если там что-то, что считают возможным показать мне — значит, ничего интересного.
— Вчера вечером Ксиаози, приехавший из Тайжэня, пришёл в дом к Энлэю, притворившись, что хочет приобрести наркотик. Энлэй впустил его. Сразу после этого Ксиаози нанёс Энлэю двадцать ударов ножом.
Я вздрогнул. Господи… Двадцать ножевых. Что с башкой у этого парня? Начать с того, что я вообще не говорил об убийстве — хотя и понимал, что по-другому вряд ли получится. Но двадцать ножевых?!
