— Интересная аналогия.
— Лживая, как большинство из них. Но другой я пока не придумал.
Фанг улыбнулся.
— Знаешь, не скажу, чтобы мне часто доводилось общаться с бывшими беспризорниками. Но почему-то кажется, что слово «аналогия» не известно примерно каждому первому.
— Я много занимался самообразованием.
— Где? В Цюане?
— Нет, уже после. — Я не отводил взгляд.
Чувствовал, что прохожу что-то вроде проверки. И вряд ли от меня ждут откровенности. Сомневаюсь, что Фанг явился сюда для разговора по душам.
— Хорошо, — наконец произнёс он. — Не буду врать, что мне абсолютно безынтересно твоё прошлое и то, как ты стал… тем, кем стал. Но в данный момент меня интересует другое. Видишь ли. Я возглавляю государственную службу по борьбе с наркотиками.
— Охренеть, — вырвалось у меня. — То есть, кто-то с ними всё-таки борется?
— А ты сомневался?
— Ну как вам сказать.
С одной стороны, в этом мире мои коллеги просто обязаны были существовать. С другой — до сегодняшнего дня я не наблюдал вокруг никаких следов их деятельности.
— В умении маскировать своё присутствие вашей службе точно не откажешь.
Фанг расхохотался — искренне, от души.
— Давненько нам не делали таких утончённых комплиментов! Спасибо… Так вот. — Он посерьёзнел, придвинулся к столу. — Мы наблюдаем за твоим кланом с тех пор, как в Шужуане пошли слухи о том, что кто-то начал охоту на торговцев наркотиками. Вычислить тебя, при наших возможностях, было не трудно. Трудно было поверить в то, что ты делаешь это не для того, чтобы занять место этих людей своими людьми. Брать тебя не спешили, собирали информацию. И с каждым новым донесением удивлялись всё больше. Если ты и присваивал товар себе, на рынок его не выпускал. Ни твои люди, ни ты сам не были замечены ни в одной… скажем так, сделке. Мы не раз допрашивали тех, кого ты отпускал. И все они твердили одно и то же: ты не пытался переманить их на свою сторону. Отпускал с единственным требованием: завязать. Находили мы и трупы. Тех, кто посмел тебя ослушаться и вернуться к прежнему занятию. Трупы нам, разумеется, рассказать ничего уже не могли, но сам факт достаточно красноречив. Здесь, — Фанг кивнул на планшет, оставленный на столе полицейским, — информации — уже не на пожизненное. Понимаешь, о чём я?
— Разумеется.
— Но не удивлён?
— А чему тут удивляться? Тому, что государственная пенитенциарная система не готова прощать убийства граждан этого самого государства? То, что думаю о барыгах я — моё дело. А перед законом равны все, даже последние подонки. И любой из них имеет право на защиту со стороны государства.
