Дэйю, кивнув, спрятала смарт в карман брюк. Её внимательные глаза не отпускали меня, пока я прятал сумку обратно под кровать.
— Йи покинул город. Уехал из Шужуаня, — сказала Дэйю.
— Что?
— Ты слышал. Он уехал. Ты победил.
— Мы победили. — Я встал. — Хорошие новости…
— Только ты почему-то не выглядишь радостным. Эту жажду нельзя утолить полностью, да?
— Слушай, отвали, а? — Я мягко отстранил Дэйю с пути. — И вообще. Я, помнится, просил тебя выяснить, что это за чёртова Наташа.
— Смирнова, — поправила меня Дэйю.
Я, оказывается, не заметив, выдал эпитет на русском, и Дэйю подумала, что я переврал фамилию.
— Да как угодно.
— Она не продаёт. Покупала пару раз у Энлэя.
— Ясно. Ну, скоро перестанет покупать.
— Да?
— Угу…
Я не стал рассказывать Дэйю, что к Энлэю скоро придёт Ксиаози и передаст привет от клана Ченг. А если что-то пойдёт не так, то потом придём мы с Дэйю, и Энлэй вылетит из бизнеса навсегда. И не только из бизнеса.
— О них ты совсем не думаешь? — спросила Дэйю, следуя за мной.
— О ком?
— О тех, кто останется без дозы. Ты знаешь, на что способны люди в таком состоянии.
— Ну, прости. Я, конечно, могу открыть клинику помощи наркозависимым, да только таких клиник и без меня — полно. А тащить на лечение насильно закон не позволяет.
Можно и свой закон издать, который позволит. Но тут мы опять возвращаемся к предложению Джиана. Дать отмашку — и начать расти. Становиться взрослыми и настоящими. Заниматься не мордобоем, а политикой. Это ведь гораздо эффективнее. Один росчерк на нужной бумаге может быть эквивалентен году партизанской работы.
Политика. Структура. Организация. И в любом случае просочится дерьмо, иначе и быть не может. Внутренняя полиция, собственная безопасность — и так далее, до бесконечности. Ещё одна «вещь в себе», организация, питающая саму себя, лишь бы продлить своё существование как можно дольше.
Я чувствовал волны недовольства, исходящие от Дэйю. Как бы ни связали нас духи, души или чакры, до мира и взаимопонимания нам было ещё далеко.
Перед дверью в комнату Гуолианга, я не выдержал. Остановился, повернулся лицом к мрачной Дэйю и сказал:
— Я не могу контролировать всего, пойми. И никто не может. Мир так устроен, что в нём каждый делает то, что считает правильным, вот и всё. А когда человек начинает думать за всех, увязывать все концы воедино, он становится Киангом. Чего ты от меня ждёшь? Чтобы я на коленке сочинил новую модель прекрасного мира без наркотиков, где не будет никаких противоречий и никто не уйдёт обиженным? Так я этого не могу и не хочу. Пусть кто-то другой выберет себе этот путь — помогать лишённым дозы зависимым. Я буду аплодировать этому человеку и голосовать за него на выборах. Но быть этим человеком мне точно не по силам.
