Смахнул предательскую слезу и, обойдя машину, открыл дверцу со стороны пассажира.
– Поведешь? – спросил я.
Пух огляделся, видимо, стараясь разглядеть рыжую позади меня.
– Нет ее, ушла, – не выдержал я. – Так что, поведешь машину?
– Ч-что, и с ней то-тоже ра-рассорился, да? – пробурчал Пух, вылезая. – И по-почему ты такой, С-сокол, а? Ни с кем то-толком не мо-можешь сосуществовать?
– Блин, я и с тобой не буду, как ты выразился, «сосуществовать», если не перестанешь меня донимать.
Толстяк сел за руль. Я примостился на пассажирское сиденье, положил лук и пустой колчан на колени.
– И к-куда те-теперь? – спросил Пух.
– За Катей.
– А На-наташа куда?
– Она… – Я шумно выдохнул. – У нее какие-то разборки с Черепом.
– Он кого-то с-сжег?
– Что?
– Кос-стер, говорю. Он спа-спалил кого-то?
Невольно улыбнулся.
– Да, написал вторую часть «Мертвых душ», и она ему не понравилась. Сжег все в итоге нахрен!
– «Мертвые души»?!
– Ну, там блокнот был с записульками.
– Блокнот?! – удивился Пух, заводя мотор. – Череп на-нас тут с бло-блокнотами ищет?
– Не знаю, кого он ищет на самом деле, но, похоже, этот блокнот был слишком хорошо знаком Наташе.
– Все-все же зря ты с не-ней т-так…
– С кем? С Наташей?! Это почему?
– Я же вижу.
– Что ты видишь?
– Ну-ну это…
– Что «это»? Пух, кончай говорить загадками! – Я даже покраснел – понял, к чему он клонит.
– Ну-ну, это. То, что ты ее то-того… – Напарник не сказал «любишь», но это само собой подразумевалось.
– Нет, ничего такого нет! Я серьезно. Она не в моем вкусе. И вообще – она убийца. Нам с ней не по пути, сечешь?
Пух внимательно посмотрел на меня, будто сверяя показания полиграфа.
– Как ска-скажешь, но все ра-равно з-зря ты так! – толстяк выжал педаль газа, и машина рванула по улице Ленина.
– Это мне решать, – ответил я, предпочитая глупому разговору вид за окном, в котором все равно ничего не было, кроме сплошной стены тумана, что меня вполне устраивало.
«Вот еще! “Любишь”? Что за фигня?! После всего, что случилось в жизни, я просто не мог никого полюбить. Не имел такого права. Потому что все, кого я любил, или бросали меня, или умирали. Или и то и другое сразу».
Прикрыл глаза. Усталость навалилась многотонным прессом, поэтому я даже не заметил, как заснул.
* * *
22 июля 1994 года,
трасса Киев – Борисполь
Ехать было всего ничего, каких-то полтора часа, а мы с Димкой уже успели рассориться вдрызг. Началось все с того, что он куда-то задевал мой корабль. Ракетный катер, который я смастерил на судомоделировании. Ходил на станцию юных техников за три километра, делал почти два месяца, а потом в один прекрасный день пришел из школы – а катера нет, тю-тю!
