Джон Бэррингтон Каулз стоял перед одной из картин, кажется, Ноэля Патона. Во всяком случае, художник изобразил нечто возвышенное и эфемерное. Лицо моего друга было обращено к нам в профиль. Я уже упоминал о его на редкость привлекательной внешности, но в тот момент он казался просто ослепительно красивым. Очевидно, вовсе позабыв о своем окружении, Каулз всей душой углубился в созерцание картины. Глаза искрились, на чистой оливковой коже проступил смуглый румянец. Молодая дама, не отрываясь, с интересом за ним наблюдала, пока он, встрепенувшись, не вышел из задумчивости и не обернулся. Тогда их взгляды встретились. Она тотчас отвела глаза, но он еще несколько секунд продолжал на нее смотреть. Позабыв о картине, его душа спустилась на землю.
Прежде чем уйти, мы видели ту молодую леди еще раз или два, и я замечал, что Каулз глядит ей вслед. Он, однако, ничего мне не говорил до тех пор, пока мы не вышли на свежий воздух и не зашагали рука об руку по Принсес-стрит.
– Ты обратил внимание на ту красивую женщину в темном платье с белым мехом? – спросил мой друг.
– Да, видел такую, – ответил я.
– Знаешь ее? – произнес он взволнованно. – Кто она такая?
– Лично я с ней не знаком, но уверен, что можно многое о ней разузнать: ведь она, кажется, обручена с Арчи Ривзом, а с ним у меня много общих приятелей.
– Обручена?! – воскликнул Каулз.
– Дорогой мой, – рассмеялся я, – неужто ты сделался так уязвим, что известие о помолвке совершенно незнакомой девушки способно тебя огорчить?
– Не то чтобы я огорчился, – сказал Каулз, заставив себя усмехнуться в ответ, – но скажу тебе откровенно, Армитедж: я еще никогда никем так сильно не увлекался. Дело не столько в чертах лица, хотя они безупречны, сколько в характере и интеллекте, который в них отразился. Если она выходит замуж, то, надеюсь, за того, кто ее достоин.
– Ты говоришь с большим чувством, – заметил я. – У тебя, Джек, типичный случай любви с первого взгляда. Чтобы успокоить твой растревоженный дух, я постараюсь побольше о ней выведать, как только встречу кого-нибудь подходящего.
Бэррингтон Каулз поблагодарил меня, и разговор перешел на другие предметы. Несколько дней ни один из нас не упоминал о той женщине, хотя мой друг был, пожалуй, более задумчив и рассеян, чем обычно. Однажды, уже почти забыв тот случай, я встретил своего дальнего родственника Броуди. Он подошел ко мне на крыльце университета с видом гонца, несущего важную весть.
