– Безусловно, – ответил я, изо всех сил стараясь понять, к чему он клонит.
– Чувствуешь себя спокойнее, когда знаешь, что все улажено, – продолжил он. – И если со мной что-нибудь случится, я надеюсь, вы приведете в порядок мои дела. У меня в каюте мало что есть, но все же я хотел бы, чтобы все было продано, а деньги поделены среди команды так же, как мы делим выручку за китовый жир. А хронометр оставьте себе – пусть служит вам хоть каким-то напоминанием о нашем плавании. Конечно, это чистая предосторожность, но все же я решил на всякий случай обсудить все с вами. Мне кажется, на вас можно положиться.
– Можете не сомневаться, – ответил я, – и коли вы предпринимаете такой шаг, то мне, со своей стороны, хотелось бы…
– Вам?! Вы-то здесь при чем? – перебил он. – С вами, слава богу, все в порядке. И стрястись с вами ничего не может. Вообще-то я не хотел вас обидеть, просто терпеть не могу, когда молодой парень, едва вступающий в жизнь, рассуждает о смерти. Поднимитесь-ка, сэр, на палубу да поглубже вдохните свежего ветра, вместо того чтоб сидеть в каюте да нести вздор, побуждая к этому и меня.
Чем больше я думаю об этом разговоре, тем меньше он мне нравится. Зачем ему понадобилось улаживать свои дела именно в ту пору, когда мы, казалось бы, окончательно ушли от опасности? Должно быть, в его безумии есть своя логика. Неужели он замышляет самоубийство? Я припоминаю, как однажды он с благоговением говорил об этом, в сущности, отвратительном грехе самоуничтожения. Постараюсь не выпускать его из виду, и поскольку я не могу нарушать неприкосновенность его каюты, то хотя бы задержусь на палубе до тех пор, пока он не уйдет.
Мистер Мильн посмеялся над моими предчувствиями и сказал, что это просто «причуды старого шкипера». Сам он видит все в розовом цвете. По его мнению, через день мы пройдем весь ледовый участок пути, два дня спустя обогнем Ян-Майен и немногим больше чем через неделю увидим Шетландские острова. Надеюсь, что это не просто оптимистический прогноз. Его мнение вполне можно противопоставить мрачным предсказаниям капитана, поскольку он тоже старый и опытный моряк, который не привык бросать слов на ветер.
* * *
И вот наконец случилось несчастье, которое давно уже надвигалось на нас. Не знаю даже, как все описать. Капитан исчез. Может быть, он вернется назад живым, но я боюсь… Боюсь, что… Сейчас семь часов утра, 19 сентября. Всю ночь я с небольшим отрядом матросов обшаривал льдину, находящуюся перед кораблем, в надежде напасть на его след, но все тщетно. Попытаюсь сейчас описать обстоятельства, сопровождавшие его исчезновение. Хочется верить, что, если кому-нибудь когда-либо попадет в руки этот дневник, он будет читать его, памятуя о том, что пишу я не по догадке или с чужих слов. Я, образованный человек, в здравом уме и твердой памяти, тщательно фиксирую то, что видел собственными глазами. Выводы, конечно, на моей совести, но за факты ручаюсь головой.
