– От ресторана до госпиталя 850 метров. Вы бежали это расстояние целых двадцать минут?
Елена растерянно оглянулась на меня. Я ничем не мог ей помочь. Меня самого мучили эти лишние десять минут.
– В темноте я заблудилась, и мне пришлось возвращаться.
– Как вы могли заблудиться? Вы же шли по набережной, вдоль реки. Вы не заметили собор Нотр-Дам?
Она дрожащими пальцами заправила волосы за ухо:
– Было очень темно, и мне было страшно. Только на мосту Сен-Мишель я обнаружила, что пробежала мимо Малого моста, и мне пришлось вернуться обратно.
Валюбер выудил из портфеля документ, положил перед ней:
– Мадам Ворони́н, будьте добры, подпишитесь вот тут. Это обязательство не покидать Париж. И я вынужден забрать ваш паспорт. Как только убийца будет найден, вы получите его обратно.
Елена покорно придвинула к себе бумагу, я возмутился:
– С какой стати? У моей жены не было никакого мотива.
Валюбер снял очки, протёр глаза. Те оказались усталыми и бесцветными, под ними висели сизые мешки.
– Расследование будет продолжаться, это только начало, не волнуйтесь. Мы не знаем, что произошло после того, как месье Люпон выбежал за вашей женой. Мы только знаем, что мадам Ворони́н появилась в больнице спустя двадцать минут, и за это время кто-то ранил Люпона. Кстати, я попрошу вас обоих завтра зайти в полицейское управление на Кэ д'Орфевр5, спросите там меня. Вам придётся сдать отпечатки пальцев. Это тоже общая мера для всех подследственных.
– А я тоже подследственный? Я-то каким образом мог стрелять в месье Люпона? Я безотлучно находился в больнице.
– Ваши отпечатки, доктор, мы берём, только чтобы нам было легче разобраться. Вы ведь дотрагивались до этих ключей, например.
Валюбер отвечал достаточно любезно и терпеливо, но так, словно хотел убедить нас в том, что, кроме моей жены, убить Люпона было просто некому.
После его ухода Елена подошла ко мне, прижалась, крепко обхватив меня за шею:
– Саш, прости. Столько неприятностей из-за меня…
Я должен был почувствовать, как ей страшно, как одиноко, как нужна моя поддержка, да я и почувствовал, но был слишком взбешён, чтобы утешать её. В голове неистово крутился водоворот из всего услышанного, в нём тонули мои надежды доказать её невиновность. Именно это казалось мне самым важным, а вовсе не её настроения.
Я раздражённо ответил:
– Неприятности в основном не из-за тебя, а из-за того, что Люпона застрелили.
– Да, но всё равно получилось ужасно. Он такой оказался отвратительный тип! – она разомкнула оставшееся безответным объятие. – Я, конечно, не радуюсь его смерти, но мне его совсем не жалко. – Отступила на шаг: – Ты ведь не подозреваешь меня?
