К десяти вечеринка была в полном разгаре. Нам велели пользоваться туалетом при кухне, но очередь туда была нескончаемой, и я стала искать другой. Я пошла дальше по дому, рассматривая идеальные зеркала в коридоре и небольшие столики со свежими цветами. Мне удалось найти еще одну ванную, полную толстых пушистых полотенец, морских ракушек и изданий старых газет. Господи, эта ванная наряднее, чем вся моя комната.
На обратном пути я заглянула в пустой зал и заметила фотографии в рамках и картины. Я остановилась.
Если взгляну одним глазком, ничего же страшного не случится?
Я пошла дальше по коридору, все мои чувства максимально обострились. Я отдавала себе отчет в том, что здесь нельзя находиться. В этой части дома шум вечеринки был приглушен, словно все происходило в другом мире. Что я вообще ищу? Фото бабушки? Письмо в рамке? Ха.
Дверь справа резко распахнулась.
Я отпрыгнула назад, но вышедший мужчина меня не заметил, рванув в обратном направлении. Дверь стала медленно закрываться, и я увидела, что это кабинет с огромной картиной, на которой был изображен океан. Да будет вам известно, эта картина напоминала произведения Моне.
Я просунула ногу, чтобы дверь не успела закрыться.
И застыла. Как та девушка в «Парке юрского периода», которая пыталась убежать от динозавров, как жертвы Медузы, которые встретили ее взгляд. Потому что я обычно так не поступала. Я не врывалась в чужие дома. Не нарушала правила.
Но картина…
Где-то неподалеку раздался смех, и я нырнула в кабинет и захлопнула дверь. Я прислонилась к ней, сердце бешено колотилось, ладони вспотели. Я могла угодить в серьезные неприятности. Нужно уходить. А если я открою дверь и кто-то меня увидит? И арестует за незаконное проникновение? И бросит меня в тюрьму? На Нантакете вообще есть тюрьма? На Нантакете должна быть тюрьма. Кто сидит в тюрьме на Нантакете? Должники? Безумные водители? А если они выставят залог, но никто не заплатит, а родители слишком далеко…
Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, досчитала до десяти. Все хорошо. Дыши.
Это важно помнить.
Я подошла к висящей на стене за громадным столом картине в раме, написанной масляными красками.
«Сомневаюсь, что мне с точностью удастся изобразить свет моря, даже если буду рисовать всю оставшуюся жизнь».
Но на этой картине свет был идеален. Художник с помощью зеленых и желтых оттенков изобразил свет, проникающий в водные глубины, и океан словно светился. Я привыкла к картинам, на которых океан внушал чувство тревоги или казался прохладным – немногие картины вызывали у меня желание войти в воду.
