Но изъ всего этаго я все таки не вижу, чтобы вымѣненная вещь могла обратиться въ основной капиталъ, приносящій проценты или ренту, какъ земля, словомъ, чтобы она могла обратиться въ собственность.
Въ мѣнѣ можно найти много рѣзко другъ отъ друга отличающихся моментовъ, которые иногда порождаютъ серьозныя затрудненія; таково предложеніе, которое иногда предшествуетъ спросу, а иногда слѣдуетъ за нимъ; сюда же относятся: — торгъ, соглашеніе, передача, полученіе, уплата. Обо всѣхъ этихъ моментахъ писались цѣлые томы, всѣ они могутъ порождать различныя обстоятельства, но къ числу ихъ нельзя отнести, и даже невозможно вообразить себѣ такого факта, который замѣнилъ бы основную идею мѣны и обратилъ бы владѣльца, производителя или пріобрѣтателя вещи въ лицо, которое мы привыкли называть собственникомъ.
Мы дойдемъ въ послѣдствіи до вопроса о сбереженіи и капиталѣ и спросимъ, могутъ ли эти понятія повести къ понятію о собственности. Въ настоящую минуту насъ занимаетъ одна мѣна.
Я говорилъ уже, что одного понятія о литературномъ произведеніи недостаточно для установленія литературной собственности, подобно тому, какъ одного понятія о произведеніи земледѣльческомъ или промышленномъ недостаточно было бы для учрежденія собственности поземельной; теперь же я скажу, что литературная собственность не можетъ быть выведена и изъ принципа мѣны потому во первыхъ, что сочиненіе, служащее предметомъ мѣны есть всетаки ничто иное, какъ продуктъ, вещь потребляемая, совершенно противоположная тому, что принято понимать подъ собственностью; во вторыхъ, что по совершеніи обмѣна вещь принадлежитъ уже не производителю, а тому кто ее пріобрѣлъ; такія соображенія оставляютъ вопросъ in statu quo и совершенно уничтожаютъ гипотезу, установляющую право собственности въ пользу производителя.
Такимъ образомъ общепринятая въ настоящее время аналогія между литературнымъ и промышленнымъ произведеніемъ далеко не приводитъ насъ къ понятію о какой бы то ни было собственности. Это слѣдовало бы яснѣе понимать гг. Фредерику Пасси и Виктору Модесту, со всею свойственною имъ энергіею утверждающимъ, что собственность вовсе не есть послѣдствіе производительной дѣятельности и что тѣ люди, которые подобно г. Тьеру въ основаніе собственности кладутъ трудъ собственника, въ сущности не защитники, а противники права собственности. Очевидно, — таково же и мое мнѣніе, что поземельная собственность имѣетъ другое основаніе; что она выше, если не старше труда и что выводить, подобно защитникамъ безсрочной монополіи, право собственности изъ того, что литераторъ — производитель, значитъ самому портить свое дѣло.
