Призраки моей жизни. Тексты о депрессии, хонтологии и утраченном будущем | страница 109



М. Ф. Да, и мне кажется, что в вашем творчестве один из мощнейших аспектов – который проявляется в «Tiny Colour Movies», но, если приглядеться, присутствовал всегда, – это ваша способность работать со светлыми, позитивными чувствами, которые при этом жутковаты, таинственны и обладают своего рода тихой безмятежностью.

Дж. Ф. Хорошо. Для меня почему-то это всегда было ключевой составляющей подобных переживаний. Ощущение абсолютного покоя и неподвижности. За километры от любых тревог. Мне это кажется глубоко позитивным.

Это противоположность нервному возбуждению, которое мы получаем, скажем, от рок-н-ролла… Мне кажется, мы вообще любим все, что нас будоражит, будь то искусство, СМИ или что-то еще; и, по-моему, плыть против течения – ничуть не менее оправданный выбор, а течение нынче предписывает все ускорять.

В смысле, разве не к этому мы стремимся через СМИ? К жутчайшей максимизации времени и эффективной передаче «информации». Отчасти это обусловлено экономикой («время – деньги»), а отчасти делается просто потому, что уже превратилось в неоспоримое правило.

Если бы можно было перенестись во времени и показать обычный современный рекламный ролик людям 20 или 30 лет назад, они бы просто его не поняли. Реклама зависит от скорости зрительского восприятия и опирается на ряд актуальных культурных отсылок. Наши родители попросту не были так быстры, на них не давили так, как на нас, СМИ и темп повседневной жизни, и голова их не перегружена аллюзиями и отсылками.

В то же время акселерация – это захватывающе и интересно, я, например, временами ею наслаждаюсь. Но также она заставляет задуматься, что будет, если пойти ей наперекор. Это может оказаться столь же оправданно и принести не меньше удовольствия.

Так что, среди прочего, я хотел бы попробовать поработать на другом конце этого спектра: посмотреть, что будет, если все замедлить.

Я был удивлен во время работы над музыкой для «Cathedral Oceans»; я использовал там эхо, которое длилось 30 секунд, так что ритм получился с паузами по 30 секунд между битами.

Было очень интересно интуитивно замедляться настолько, чтобы работать с этим материалом. Выбора не было, приходилось синхронизироваться с треком, чтобы суметь над ним работать. В итоге ты приходил в чрезвычайно интересное состояние: заряженное, но спокойное и умиротворенное. Своего рода транс.

М. Ф. Особенно, как мне кажется, на совместных работах с Харольдом Баддом, где вы находитесь в определенном щемящем моменте, – там вы замедляетесь настолько сильно, что любое отклонение создает колоссальный эффект.