И все замолчали.
Потапов взял чайную ложку и начал медленно помешивать ею в стакане с чаем. Едва ли он замечал, что делает.
— Д-да, — сказал неловко Ильин, — это все, конечно, мелочишка: там завтрак, уют, фигли-мигли разные… Все это чепуха. Все это не существенно. Были бы целы жена и ребятишки.
— У меня уцелел только сын… Один из всей семьи. — Потапов взял фуражку со стола, молча встал, как бы отделил себя своим горем, и посмотрел на всех. Но, понимая в наступившей тишине мужское сочувствие, захотел ответить товарищам: — Вот прислал мне… — Он достал из левого кармана гимнастерки письмо и картинку, нарисованную ребенком лет шести: красноармеец стрелял из маленькой пушечки в огромный немецкий танк… Пунктиром были показаны летящие снаряды, из танка шел дым, как из трубы: он горел. Под красноармейцем было подписано печатными буквами: «Папа».
Потапов с просветлевшим лицом показывал всем картинку, и Лещенко почувствовал такую скорбную, горькую жалость к этому серьезному, мужественному человеку, что побоялся зареветь, если еще раз посмотрит на картинку.
— А с кем твой сынишка живет? — спросил Озимцев, широкоплечий, плотный человек, которому неловко стало вспоминать своих, удобно живущих, крепких, сытых и здоровых детей.
— В детдоме. Да там хорошо, — поспешил прибавить Потапов, чтобы товарищи не думали, что надо жалеть его или сына. — Письма оттуда получаю исправно. Есть чудесные люди… — Он помолчал, хотел что-то сказать, но, взяв картинку из рук лейтенанта, бережно положил ее в конверт, спрятал в карман на груди и провел рукой по карману, как будто заключая в свое сердце, и пошел.
Пока он, высокий и худой, пробирался между столами, все заговорили о постороннем. И только когда Потапов скрылся за сосенками, майор Озимцев сказал негромко лейтенанту Кленкову:
— Дернуло тебя с этой посылочкой. И на черта тебе вино, когда ты и выпить с толком не можешь.
— Я не хотел совсем, — сказал виноватым голосом Кленков. — И водка мне ни на что не нужна.
— «Не хотел, не хотел»!.. — передразнил Озимцев и, навалившись грудью и протискиваясь, стал вылезать из-за стола. — И я дурак — кисет с табачком мне понадобился! Размечтались! Разбередили человеку душу. Ведь он как живет? Пока вы собираетесь, мечтаете о подвигах и славе в будущем наступлении, он уже там мыслями: бьет немцев, перерезает дороги. Он себя не пощадит, а их в дугу согнет, помяните мое слово! Беспощадный человек.
Таким лейтенант и знал капитана Потапова. Он и молодых умел учить и воспитывать; только вчера у Траянова, где чинили машины, между ними был недолгий, но значительный разговор. Потапов похвалил лейтенанта за быстрое развертывание и выдержку в ведении огня в недавнем — четыре дня назад — столкновении с танками противника в районе Савойя. Там немцы пытались задержать 9-ю гвардейскую кавдивизию, чтобы дать своим частям отойти из района Бобруйска на Барановичи. 18-й иптап — истребительно-противотанковый артиллерийский полк — отбил в этом районе контратаки противника и уничтожил два танка, самоходку, две автомашины и около полутораста солдат и офицеров. В этом бою взвод Лещенко подбил один танк.
