А разговор между тем пошел дальше, все шумно спорили и обсуждали вред и пользу разлук. Одни говорили, что это хорошая проверка для любящих сердец, другие, наоборот, доказывали, что нахождение вдали друг от друга приносит только мучения и тоску, Павел не сильно прислушивался к разговору, пока вдруг не выхватил из всеобщего гула слово «забвение». Разлука помогает забыть, исцелиться. Ну конечно же! И именно в тот момент он решил уехать, сразу же начав придумывать причины скорого отбытия. Так увлекся, что вздрогнул, когда услышал свое имя.
– Что же, пока льет дождь, а за окном стоят маленькие разлуки, я, пожалуй, сыграю для вас. Павел Ильич, не изволите мне помочь?
Он спрыгнул с кресла, как мальчишка, и, кажется, даже слегка покраснел, но никто не заметил этого замешательства.
Все смотрели на Софью Андреевну, которая неспешно пересекла гостиную и села перед фортепьяно. Она была чудо как хороша в темном вишневом платье, открывающем покатые плечи, а убранные в высокую прическу волосы делали шею особенно хрупкой. Павел забылся, любуясь, и не сразу вспомнил, зачем оказался рядом. Он глядел на нежные руки, поднявшие крышку инструмента.
– Ну что же вы, голубчик, замерли? – тихо спросила Софья Андреевна. – Выбирайте любую пьесу.
Павел открыл первую попавшуюся страницу и разместил тетрадь на подставке. Женские пальцы запорхали, рождая музыку. Он совсем не следил за нотами, он думал о том, какие красивые у нее ладони, чуть крупноватые, но это совсем их не портило. Павлу хотелось сесть рядом и сыграть эту пьесу в четыре руки, так, чтобы трогать те же самые клавиши, которых только что касалась она, чтобы руки вдруг переплелись и, может быть, сбились с темпа, чтобы чувствовать совсем близко ее затянутое в корсет мягкое белое тело и прожить за пять отпущенных музыкой минут целую жизнь, ни с чем не сравнимую жизнь, после которой не будет никакой маленькой разлуки, будет только разлука навсегда.
Гранатовые серьги покачивались в такт легким движениям головы, Павел забывал переворачивать ноты, но Софья Андреевна продолжала играть. Похоже, она знала эту пьесу наизусть.
Чай запаздывал. Она никак не возвращалась. Надо было уйти, но Павел все ждал. В который раз обойдя комнату по кругу, он задумчиво остановился перед фортепьяно, открыл крышку, провел пальцами по клавишам и в стопке сборников на инструменте стал искать тетрадь с той самой пьесой.
Софья Андреевна стояла перед прикрытой дверью, держа поднос с позвякивающими фарфоровыми чашками. Дрожали руки. Маленьких разлук не бывает. Бывают разлуки, разбивающие сердца.
