Светка привносила в жизнь сумбур, громкость, легкую неразбериху и какую-то свежесть. Бэль не могла не улыбаться, когда слышала в трубке ее энергичный голос:
– Ты не знаешь, что такое бути-дэнс?! Да это просто… суперкрутая фишка, приеду – покажу. Я уже на трех занятиях была!
Бэль чувствовала, что ее жизнь потихоньку исправляется, в ближайшие выходные Олег обещал привезти детей. Единственное, с чем она не могла справиться, – это со страхом быть неинтересной мужу. Бэль боялась его потерять. Нет, Олег ничем не показывал свое охлаждение, как всегда был спокоен и уверен, но ее осунувшееся, только-только начавшее набирать здоровый цвет лицо, но шрамы на теле после операции, но начавшееся увядание… вдруг Бэль больше неинтересна ему: больная и с морщинками? Вдруг Олег зовет ее так только в силу привычки и на самом деле больше не считает красавицей? Это случилось давно, еще тогда, когда весь мир был очарован мюзиклом «Нотр-дам-де-Пари», и песня «Belle» транслировалась по всем радиостанциям и музыкальным каналам. Именно благодаря ей Маша получила свое новое имя, и все эти годы действительно чувствовала себя красавицей. А вот сейчас забеспокоилась. С самого возвращения из больницы муж ни разу к ней не прикоснулся, если не считать осторожных легких поцелуев. Никогда такого не было, и Бэль не знала, что думать. Она терялась, страдала и безумно скучала по его телу.
В тот вечер шел дождь, отчего в доме казалось особенно тепло и уютно. Из-за хмурого неба потемнело раньше обычного, а Олега все не было. Бэль сидела перед включенным компьютером и слушала перестук капель по карнизу за окном. Она ничего не написала, ждала мужа. Бэль вдруг поняла, что ей надо решить все сегодня же, не оттягивать на потом, не мучить себя, строя самые разные предположения. Она хотела честного прямого ответа. Страшилась его ужасно, но тянуть дальше не могла. Придя к этому решению, Бэль закрыла ноутбук и пошла в спальню. Там она долго рассматривала себя в зеркале, что висело над комодом, трогала пальцами уголки глаз, потом скинула одежду и стала изучать грудь и бедра. Затем выключила основной свет и зажгла настольную лампу. Жемчужно-серое атласное белье деликатно исправляло несовершенства, и в приглушенном полумраке Бэль все еще казалась нежной и женственной. Снова одевшись, она провела по волосам щеткой и оставила на шее каплю духов.
Олег пришел, привычно крикнув из коридора:
– Я здесь! Ужинать будем?
Бэль вышла навстречу мужу, и по одному только ее взгляду он понял все. Он всегда понимал ее сразу. Без слов. Позволил помочь снять с себя куртку, позволил заскользить ее ладони по груди, а потом перехватил длинные пальцы и прижал их к губам.
