– Вот поверь мне, я еще на тебя посмотрю после того, как ты его увидишь. Разрыв сердца на месте гарантирую!
И обе весело расхохотались.
– Кстати, я тут на свадьбе была, сейчас покажу платье… – Подруга полезла искать в телефоне фотографию…
И был поход по магазинам, в результате которого появились туфли-мечта-всей-жизни и потрясающая помада глубокого винного оттенка.
– Да, – философски заметила Светка, когда они вышли на улицу. – За «Герлен» можно отдать душу.
И был визит в лавку подарков, откуда Бэль вышла с авторской вазой в руках.
Город приветствовал своих богинь ярким солнцем, шумом автомобилей, пахнущим кострами ветром и гостеприимно стелил к их ногам резные кленовые листья.
А потом Бэль стало плохо. В машине. По дороге домой. Перед глазами все закружилось, завертелось, и единственное, что она могла сказать:
– Позвони Олегу.
Он примчался сразу же. Бэль была уже дома, заботливо уложенная взволнованной Светкой в кровать.
Муж быстро вымыл руки, принес тонометр, померил давление, сделал крепкий сладкий чай с корнем женьшеня, позвонил врачу – проконсультировался.
Подруга не хотела уходить, но он твердо сказал, что справится сам.
Бэль лежала, отвернувшись лицом к стене. Она не хотела ни читать, ни смотреть телевизор, слышала, как с кем-то по телефону разговаривает муж. Через некоторое время он принес ей отварную курицу и бульон. Олег просидел рядом весь вечер, держа ее бессильную холодную ладонь в своей, большой и теплой.
– Что же ты, родная, так меня напугала?
Бэль слабо улыбнулась в ответ:
– Зато знаешь, какая шикарная помада есть теперь в моей косметичке?
* * *
– На твоей груди орден Лотоса.
– Это знак честности.
– Я знаю.
– На твоей груди знак Хризантемы.
– Это знак храбрости.
– Я знаю.
– Сколько полных Кругов мы не виделись с тобой, друг?
– А сколько еще не увидимся, друг.
– Меня ждет моя битва.
– А меня – моя.
– Ты все так же верен своим убеждениям, как в юности?
– А ты?
– Сложно сказать, друг. С возрастом по-другому смотришь на этот мир. Пожалуй, начинаешь лучше его понимать. Или хуже.
– Приспосабливаешься?
– Наверное. Не приспособишься – не выживешь. Но все же очень хочу верить, что за прошедшие Круги зрелости не изменил ни себе, ни своим ценностям.
– Я тоже хочу в это верить. Верить, что и я не изменил, хотя жизнь старалась.
– А помнишь, как мы тайком выводили лошадей из господской конюшни по ночам? Глупцы! Кони могли переломать ноги, спускаясь по неровной дороге к реке, куда мы их гнали. Хотя я и сейчас считаю наши детские шалости счастьем.
