На мой вопрос, к чему это он, пояснил:
— Муж ей уши отрезал, за то и сел. Теперь вот навещает его.
Я спросил — какие параллели он видит между отрезанными ушами и ситуацией с Лерой, и он, отбросив флегматичность, пояснил:
— Да потому, что надо хоть немножечко себя уважать. Тогда и другие, может, начнут тебя уважать. А теперь ходит… безухая. Рассказывает всем — «зато теперь, когда он выйдет, он со мной в церкви повенчается. Он обещал».
— Что плохого?
— Может, и повенчается, да только потом все равно прирежет.
— Почему ты так считаешь?
— Потому что — дура она. Ей бы только поскорее замуж. Думаешь, это она его засадила? Родственники постарались. Она что только не сделала, чтобы его отмазать. Теперь ждет его не дождется. Конечно, он с ней обвенчается. Заставят. Кому она еще нужна-то, без ушей.
— Может, он и правда изменился, раскаялся.
— Да только она не изменилась. Потому без толку все это. Не надо свою личность под мужика полностью переделывать.
Отец потер лицо. И добавил раздраженно:
— Передай ей, чтобы не тратилась на подарки, я ее все равно не погоню.
Это он уже про мать.
Вечером я достал планшет, набрал сегодняшнее число и постарался собрать воедино обрывки мыслей, что плавали в голове. Писалось поначалу вяло, слова не складывались, предложения получались пресными, обескровленными. Мне все казалось, что я недостаточно точно выражаю свои мысли. Но психотерапевт привил мне крайне ценную привычку — не бросать начатое, даже если кажется, что ничего путного не выходит. Регулярность записей — единственный залог успеха, они определяют качество языка и в конечном итоге — умение выражать свои мысли, так объяснил он мне, — а вовсе не мифическое «вдохновение», которое является штукой крайне капризной и потому нуждается в дрессировке. Понемногу я приноровился и, стараясь не циклиться на том, какое именно подобрать слово, стал писать довольно резво.
Лера спала, примостившись на самом краю кровати и оставив включенной лампу, наверное, хотела дождаться меня. Бедняга, она давно уже так поступает, — дает мне понять всеми способами, что хочет, чтобы я ее разбудил, но я вечно делаю вид, что не понял.
…Встречи с отцом оставляют смешанное ощущение. Душа освеженная, но одновременно растрепанная. Сегодняшнее свидание получилось будто бы веселым, но какое внутреннее напряжение стояло за каждой нашей фразой! После визита к папе всегда какое-то неуютное чувство. Он говорит именно о тех вещах, о которых мне особенно неприятно задумываться. В тюрьме он стал более прямолинейным, категоричным. Колючим. Раньше он таким не был.
