Алекс стоял перед ним с лохматыми волосами и разбитым лицом, в разорванной куртке, с левой рукой на перевязи, в испачканных джинсах и грязных сапогах. Чтобы избежать новых вопросов, он торопливо ответил:
— Здрасьте! Да вот, ездили с друзьями в лес… за грибами, и вот, несчастный случ…
— За грибами? В апреле? — сузив глаза, оборвал его на полуслове местный начальник. — По-моему, вы мне лжёте, Александр! Вы опять пили, и, судя по всему, ещё и дебоширили. Я бы хотел поставить вам на вид, что в нашем доме это категорически запрещается делать!
— Так и я не делаю, — начал оправдываться Александр и возразил. — Я что, с кем-то в доме поругался или окно кому-то разбил?
— Но ведь можете же, можете? — не унимался управдом. — По пьяной лавочке!
— Да по какой лавочке? — возмутился Алекс. — С чего вы взяли то, вообще. Ничего такого я не мог!
— Мог, я говорю! Что с пьяницы возьмёшь!
— Какого пьяницы?! Вы слова то выбирайте!
— Что?! Да вы как со мной разговариваете, молодой человек?
— А как с вами разговаривать? Чего вы ко мне прицепились, я шёл по своим делам…
— Прицепился? Это я прицепился? Знаете, что?! А поставлю вопрос о вашем выселении на следующем же общем собрании! Расскажу и про внешний вид, и про ваши пьяные загулы до рассвета, и про наш сегодняшний разговор. Прицепился я к нему, видите ли! Я значит, да? Знаете, кто вы? Да вы просто дурак! Пьяница и дурак!
С этими словами он в гневе развернулся и размашисто зашагал в сторону своего небольшого офиса, а Алекс побрёл к себе, чувствуя себя оплёванным. С тяжёлыми думами он поднялся наверх, подогрел воду и угрюмо залез в ванну, но отойдя в тёплой воде от потрясения, Шурик вспомнил об Алисе и подкрутил настроение на плюс. Быстро сполоснувшись и перекусив, чем попало (в холодильнике было старое молоко, хлеб, замороженная рыба и пучок петрушки), Александр переоделся в парадную форму, начистил туфли, надел лучший костюм, поправил галстук и направился на бульвар Аристомена.
В пути его терзал внутренний диалог с управляющим. И так и этак он пытался оправдаться перед собой и перед ним: давил интеллектом, сражал сарказмом, ставил в тупик — в общем, классически махал кулаками после драки. Но вопрос о выселении постоянно возвращал его в реальность. Он понимал, что это не пустые слова, а значит, придётся идти с извинениями, нести какой-то подарок, уговаривать, пресмыкаться, как он это называл. И никуда не деться, ведь тут удобно жить — и до остановки недалеко, и оплата не очень высокая, да и вообще — привык уже. Мысли его витали, пока, наконец, неизвестным образом не перетекли в оду Алисе. И он повеселел.
