– Я понимаю, в наши дни общаться нелегко.
Снаружи донесся какой-то звук, и Эдвард встал.
– Люси права, – сказал он. – День был действительно утомительный…
Он вышел из комнаты в ту минуту, когда из сада через застекленную дверь вошла Генриетта.
– Что ты сделала с Эдвардом? – накинулась на нее Мидж.
– С Эдвардом? – спросила рассеянно Генриетта; наморщив лоб, она, казалось, думала о чем-то очень далеком.
– Да, с Эдвардом. Он выглядел ужасно: холодный, мрачный и бледный.
– Мидж, если тебе так небезразличен Эдвард, почему ты не предпримешь что-нибудь?
– Что ты имеешь в виду?
– Я не знаю. Стань на стул и закричи! Чтобы он обратил на тебя внимание. Разве ты не знаешь, что с такими людьми, как Эдвард, по-другому нельзя?
– Он никого не полюбит, кроме тебя, Генриетта. Он всегда тебя любил!
– Это очень неразумно с его стороны. – Генриетта быстро взглянула на бледное лицо Мидж. – Я обидела тебя. Извини. Просто сегодня я ненавижу Эдварда!
– Ненавидишь Эдварда? Как ты можешь?..
– О да, могу! Ты не знаешь…
– Что?
– Он напоминает мне многое, – медленно сказала Генриетта, – что я хотела бы забыть.
– Что именно?
– Ну, например, Эйнсвик!
– Эйнсвик? Ты хотела бы забыть Эйнсвик?! – В голосе Мидж было недоумение.
– Да, да, да! Я была там счастлива! А сейчас я не могу вынести даже напоминания о счастье. Неужели ты не понимаешь? Это было время, когда не знаешь, что тебя ждет, когда веришь, что все будет прекрасно! Некоторые люди мудры… они не надеются быть счастливыми. Я надеялась… Я никогда не вернусь в Эйнсвик! – резко добавила она.
– Кто знает, – задумчиво сказала Мидж.
В понедельник утром Мидж проснулась внезапно. Мгновение она лежала в полусне, взгляд ее беспокойно устремлялся к двери, она ожидала увидеть там леди Энкейтлл… Что это Люси сказала в то первое утро, появившись в дверях? Трудные выходные? Она была озабочена… думала, случится что-то неприятное…
Да, что-то неприятное произошло… что-то лежащее теперь тяжким грузом на сердце и душе Мидж… о чем она не хочет ни думать, ни вспоминать… Что-то пугающее, связанное с Эдвардом!
Мгновенно вернулась память. Какое омерзительное слово «убийство»!
«О нет, – думала Мидж, – не может быть! Мне просто приснилось. Джон Кристоу убит, мертв… там, около бассейна. Кровь и голубая вода… как на обложке детективного романа. Неправдоподобно, нереально! С нами такое не должно было случиться. Если бы мы сейчас были в Эйнсвике! Там ни за что бы не случилось ничего подобного».
