– Женщина, которая вчера вечером стояла у камина?
«Генриетта, – подумал Джон. – Черт побери, как она догадалась?» Вслух он сказал:
– О ком ты говоришь? Мидж Хардкасл?
– Мидж? Эта коренастая темноволосая девушка? Нет, я не ее имею в виду и не твою жену. Я говорю об этой дерзкой чертовке, которая стояла, облокотившись о камин. Это из-за нее ты меня отталкиваешь! О, не притворяйся паинькой. У него, видите ли, жена и дети. Это та, другая женщина! – Вероника встала и подошла к нему. – Пойми, Джон, с тех пор как полтора года назад я вернулась в Англию, я думаю только о тебе. Как по-твоему, почему я приехала в этот дурацкий коттедж? Да я просто-напросто узнала, что ты часто наезжаешь сюда, к Энкейтллам!
– Значит, все вчерашнее было спланировано заранее?!
– Ты мой, Джон! И всегда был моим!
– Я – ничей, Вероника! Разве жизнь до сих пор не научила тебя, что нельзя владеть душой и телом другого человека? Я любил тебя, когда был молод, хотел, чтобы ты разделила мою судьбу. Ты отказалась!
– Моя жизнь и карьера были намного важнее твоей. Стать врачом – это каждый может!
Ее заносчивость вывела его из себя.
– Не думай, что ты так знаменита, как тебе кажется!
– Ты хочешь сказать, что я не достигла вершины? Я там буду! Буду!
Джон Кристоу посмотрел на нее с холодным любопытством.
– Знаешь, я не верю, что ты этого добьешься. У тебя есть одно неприятное качество, Вероника. Тебе бы только все хватать и вырывать… В тебе нет истинного великодушия. Я думаю…
Вероника поднялась с кресла.
– Ты отверг меня пятнадцать лет назад, – тихо сказала она. – И отвергаешь снова. Я заставлю тебя пожалеть об этом.
Джон встал, собираясь уходить.
– Прости, Вероника, если я тебя обидел. Ты очень красива, дорогая, и я очень любил тебя. Но нельзя ли нам на этом и остановиться?
– До свиданья, Джон. Нет, на этом мы не остановимся. Скоро ты это поймешь. Мне кажется… я ненавижу тебя, как никого на свете!
Джон пожал плечами.
– Прости! И… прощай.
Джон медленно возвращался через лес; дойдя до плавательного бассейна, сел на скамью. Он не жалел, что так обошелся с Вероникой. «Вероника, – подумал он бесстрастно, – отвратительное создание!» Она всегда была такой, и самое лучшее, что он когда-либо сделал, – это вовремя освободился от нее! Не сделай он этого, один господь бог знает, что бы с ним было.
Он испытывал необыкновенное чувство, сознавая, что начинает новую жизнь, не запятнанную прошлым. Последний год или два жить с ним, пожалуй, было невероятно трудно… «Бедная Герда, – думал он, – с ее бескорыстием и постоянным желанием угодить!» Впредь он будет добрее.
