— Попович…
— А что Попович? — обиделась я. — Пятна у нее на лице, какие у беременных бывают, то краснеет, то бледнеет, вне зависимости от ситуации. При дебелой телесной конструкции она еще с месяц скрываться могла.
Наступившую тишину нарушили аплодисменты, излишне, на мой вкус, вялые. Хлопнув в ладоши, Дульсинея глумливо спросила:
— Неужели беременность по закону позволяет наказания за убийство избежать?
— Замолчите, — велел ей Семен, осторожно усаживая на стул пришедшую в себя барышню. — Давайте, Евангелина Романовна, не тяните, ваш внутренний демон должен быть уже сыт театральщиной.
— О демонах тоже расскажу, — пообещала я многозначительно. — Давайте с самого начала начнем. Даже не с убийства любвеобильного пристава Блохина, а вернемся чуть более чем на двадцать лет назад.
Публика внимала.
— Юная и хорошенькая барышня Калачева живет в доме дедушки, горя не знает, удовлетворяет все свои капризы и думает, что так будет всегда. Но однажды, тут я точно не скажу, как и когда именно, выясняет, что финансовое положение семейства вовсе не незыблемое, более чем плохое оно. Дедуля, растерявши хватку от возраста и болезней, несколько неудачных денежных вложений сделал, даже дом заложил, даже рудники с молотка пошли. А у кого закладные? Кто имущество выкупил? Да Гаврила-управитель, не старый еще, вдовый оборотистый мужик. Калачевых он только из жалости при себе держит, ну и, наверное, из благодарности Дормидонту Феоктистовичу, который его на ноги поставил и торговому ремеслу обучил. Барышня Нинелька новостям эдаким вовсе не рада, дедушкой она вертит, как хочет, помрет болезный, она на улице окажется. Посему берет она Бобруйского в оборот и, будучи уже от него беременной, выходит за него замуж.
— Это ведь неправда, маменька? — спросила жалобно Нюта. — Я ведь графский бастард?
— Нет, Анна Гавриловна, — ответила я, — вы — абсолютно точно папина дочка. Если вы сейчас потрудитесь разуться, снять чулки и повторите то же с Марией, увидите, что у вас с нею одинаковые родимые пятна на щиколотках, такие же по форме, как у господина Бобруйского.
Последнее я лично видела у покойника, и от воспоминаний меня слегка замутило, а во рту появился гадостный спиртовый привкус. Спирт я пила за компанию с лекарем Халялиным, который, кроме прочего, мне про отметины барышень сообщил.
— Экая вы, надворная советница, сказочница забавная! — Вдова развязно откинулась на стуле. — Продолжайте, обвиняйте бездоказательно больную женщину.
