Процессия выехала за ворота, последними следовали пожарные на открытой платформе с траурными венками. Семен со священником, беседуя, неторопливо пошли к боковой калитке. Церковный служка, подросток с требником под мышкой, поотстал, чтоб разговору не мешать. Борода святого отца несколько затрудняла чтение по губам.
— …обычай… таинство обряда… да уж давненько, года три или более…
Лицо Крестовского было от меня повернуто, потому видела я лишь половинку диалога. Мужчины попрощались, батюшка чародея благословил, Семен в пояс поклонился.
— Почему, — спросила я его, когда мы поднимались на крыльцо, — священник на кладбище с семьей не поехал?
Начальство нахмурилось.
— Плохой вопрос, Попович, не ко времени. Лучше обрисуйте мне свои дальнейшие действия.
— Слуг хочу допросить.
— Разве вчера вы этого уже не делали?
— Других слуг, не этих.
Придерживая мне двери, Крестовский удивленно приподнял брови, я пояснила:
— Те работники, с которыми я намедни разговаривала, новые, менее недели назад нанятые, они даже первого жалованья получить не успели. А где старые? Где горничные доверенные? Мамки, няньки?
Бросив взгляд в распахнутые двери банкетной залы, в которой уже накрывали поминки, Семен Аристархович пробормотал:
— Действительно, где?
— Мажордом Тимошка, — кивнула я на ливрейного статного красавца у стола, — тоже из садовников переведен, сказал мне по секрету, что старую обслугу вовсе не рассчитали, а из дому на другие работы отправили.
— Куда?
— В загородное поместье, верстах в десяти от Крыжовеня. Но… — Держа театральную паузу, я воздела указательный палец. — Но прошлый мажордом Василий Василия уехать по здоровью не смог, старенький он, хворый. Поэтому…
— Умница. Так за чем дело стало?
— Тимошка не знает, куда Василича поместили. Никто не знает. Внучка его, Василича, потихоньку раз в день на кухню за провизией пробирается…
— Идемте! — перебил меня Крестовский, беря решительно под руку. — Проведете мне экскурсию по тайным ходам.
Начальственного воодушевления разделить не получалось, старичка-мажордома я помнила еще по балу, ничего исключительного, кроме зычного голоса, я за ним тогда не заметила. Значит, старец чародеем, скорее всего, не был, и как Семен Аристархович его разыщет, натурально не представляла. Но Семен вошел уверенно за дверцу с лепниной, поднялся по лестнице на второй этаж, осмотрелся.
— Будем рассуждать. В подвале запирать старика не будут, значит, остается чердак. Стало быть… — Он запрокинул голову, поднял руку, нажимая ладонью на беленый кружок потолка, но ничего не произошло.
