Охотничьей собачонкой побежала я по коридору, задерживаясь у каждой двери.
— А с решением вашим я не спорю нисколько, велели уехать, уеду. Исходя из того, что вам лично пришлось приказ оставить, дела далее здесь не сыскарские предстоят, а вовсе чародейские. — Остановилась у запертой камеры, сдвинула шторку обзорного окошка, в нос шибануло так, что глаза заслезились. — Поэтому в дальнейшем моем присутствии необходимости нет.
— Кто здесь заперт? — Голос прозвучал настолько близко, что я вздрогнула. Семен стоял вплотную, почти касаясь подбородком моего плеча. — У меня еще вчера на квартире нюх отшибло, когда я с этим… исключительно моральным юношей возился.
Я посмотрела в окошко, за ним царила полная темнота, и призналась:
— Не знаю.
— Открывай, посмотрим.
— Почему света нет? — не торопилась я исполнить приказание.
— Магические светильники реагируют на движение.
— А окно? Во всех камерах окошки у потолка.
— Дай ключ.
Согнувшись в три погибели, я прижала связку к животу.
— Сначала служивых кликнем в помощь.
— Ключ! — Сильные мужские руки сомкнулись поверх моих, пальцы Семена скользнули по запястьям.
— Ты потратился давеча, нюх вон даже отшибло.
— Какая неожиданная забота, — горячие ладони оглаживали мою кожу, лаская, — что ж ты ее к жениху не проявляла? Такой… замечательный… ключ.
Подлые приемчики его превосходительство применять изволили, у меня от близости его завсегда слабость, этим он и воспользовался, отобрал связку, отодвинул томную девицу от двери и рявкнул:
— Здесь стоять!
А я бы, например, присела. Прямо на стылый каменный пол.
Открыв камеру, Семен щелкнул пальцами, пуская внутрь летучий огонек. Закрыв руками нос и рот (помогало мало), я вытянула шею.
— Так-так… — Крестовский шагнул за огоньком, под его подошвами скрипнули стеклянные осколки, от движения под потолком зажегся светильник в железной оплетке. — Что за каторжане здесь у нас?
Взгляд мой сперва выхватил лоскут грязной мешковины, занавесивший окно, коричнево-желтые разводы на полу, драный сапог в центре, миски с подсохшей кашей числом три, жестяную кружку. Арестантов оказалось двое. Мужики лежали на нарах у стены и признаков жизни не подавали.
— Покойники? — испугалась я.
Шеф скользнул рукою под бороду ближайшего.
— Пока нет. — Он брезгливо отер ладонь о колено.
— А другой?
Но тот уже, постанывая, пытался сесть, тараща налитые кровью глаза, прохрипел:
— Води-и-ицы…
— Антип? — Я переступила порог, чтоб удостовериться. — Антип Рачков? Извозчик?
