Герритт Геисерт, когда доктор Дэйл и я рассмотрели его вблизи, оказался высоким, тощим — кожа и кости, одетым в темные одежды. Прямые темные волосы и густые брови, бледное, словно восковое, лицо без единой морщинки — сложно было определить его возраст. Скорее всего ему было около тридцати. Но что-то в его взгляде и выражении лица говорило, что он может оказаться намного старше.
Чувствовалось, что он обладает огромным жизненным опытом, великолепно владеет собой и самоуверен. Об этом свидетельствовали высокий лоб, прямой, в меру длинный нос и резко очерченный подбородок. Слишком уж прямая линяя алых губ говорила о том, что этот человек может оказаться жесток. Его бледная кожа плотно обтягивала кости черепа. И чем дольше я смотрел на него, тем больше лет я мог бы ему дать.
— Очень жаль, если я испугал кого-то, — повторил он мягким, шелковистым голосом. — Я поздно вернулся домой из деревни, увидел, что у вас горит свет, и подумал, что мог бы…
— О, вы ни в чем не виноваты… Просто собаки взвыли, когда вы появились, — нервно пояснил Джеймс Ролтон. — Рад представить вам доктора Джона Дэйла из Нью-Йорка и господина Харлея Оуэна — его ассистента. Они приехали, чтобы помочь нам вылечить Оливию.
Герритт Геисерт кивнул, и при этом мне показалось, что на мгновение он встретился взглядом с Дэйлом и заметил удивленный взгляд доктора.
— Кстати, как там Оливия? — вежливо спросил поздний гость у Джеймса Ролтона, словно здоровье девушки его и в самом деле интересовало. — Надеюсь, ей не стало еще хуже?
Джеймс Ролтон замялся, словно решая, сколько можно рассказать гостю о том, что в эту ночь случилось на втором этаже.
— Не сказал бы… — неопределенно протянул он. — Однако должен заметить, это дело приняло странный поворот, и доктор Хендерсон решил, что целесообразно будет привлечь доктора Дэйла и господина Оуэна. — А потом хозяин дома повернулся к нам. — Думаю, мне стоит на секундочку подняться наверх, чтобы убедиться, что с моей дочерью все в порядке… После всего случившегося, я чувствую себя не в своей тарелке. Простите, Герритт, я на секундочку… Не станете возражать, доктор Дэйл?
— Конечно, нет, — ответил доктор Дэйл, согласно кивнув.
Ролтон вышел, и мы услышали, как заскрипели ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж.
В библиотеке повисла напряженная тишина. Герритт Геисерт застыл возле очага, разглядывая докторов Дэйла, Хендерсона и меня. На лице его играла усмешка.
— Не думаю, чтобы вы волновались из-за того, что вам придется в одиночестве ночью бродить среди холмов, — неожиданно объявил доктор Дэйл, обращаясь к Геисерту.
