К тому времени, когда варево закипело, из бани вернулись обряженные в посконные рубахи и домотканые порты Левушка и Иван. Пахло от ребят какими-то травами и можжевельником. Мне даже стало легче дышать. При этом сами они, и не подумав скривиться, принюхивались к моей стряпне с таким видом, будто учуяли что-то аппетитное.
— А девице красной хоть оставили водицы? — проводил парней в горницу дед Овтай. — Такую косищу промыть — никаких дров не хватит.
— Все оставили, дедушка, — заверил его Левушка. — И девице, и баннику твоему. Совсем он у тебя заскучал.
— А он подсматривать не станет? — забеспокоилась я, соображая, как отвадить банника и во что переодеться.
— Пусть только попробует, охальник, — беззлобно погрозил кому-то дед Овтай.
С банником я так и не встретилась. Видно, получив новый веник и шайку с водой, он наводил чистоту, спрятавшись в закутке под печкой. Поэтому я тоже залезла на полок повыше и не успокоилась, пока крепкий можжевеловый веник не превратился в размокшую мочалку, а на боках не появились красные разводы. После затхлой избы и каши с плесенью живой горячий дух парной меня бодрил. Воды мне тоже хватило. Тем более что в бадье с кипятком я обнаружила крепкий травяной настой, от которого и телу стало легче, и волосы сделались блестящими и послушными, как после хорошего кондиционера. Может быть, Левушка, не пройдя шаманского посвящения, духов-помощников пока не имел, но в травах толк знал. Или же тонкий мир слави с каждым новым нехитрым действом нам становился ближе.
После бани я оделась в найденную возле шайки и веника длинную, в пол, рубаху, подпоясалась узорчатым поясом и вернулась в избу, морально готовясь есть гнилое варево, которым нас решил потчевать дед Овтай. Вот только, войдя внутрь, я не почувствовала даже намека на плесень. От горшка, который уже стоял на столе, исходил добрый аромат хорошо разваренной крупы, топленого масла и каких-то пряных трав. Дед Овтай на правах хозяина зачерпнул первую ложку, и мы последовали его примеру. Такой вкусной каши из печи я давно не пробовала. Иван ел так, что за ушами трещало. Левушка одобрительно кивал, не забывая зачерпывать в свою очередь. Все-таки после завтрака прошло немало времени.
— Скажи честно, как ты сумел поменять крупу? — приступила я к Левушке, когда мы, прибрав со стола и вымыв горшок, устраивались на ночлег, разложив на лавках овчины и пахнущие травами тюфяки.
Лева глянул на меня с искренним недоумением.
