Тем не менее молодой адвокат считал, что неразумно задерживаться у сгоревшего особняка, потому что Пенриф в любой момент мог выйти из дома, чтобы поинтересоваться, в самом ли деле они с мисс Стреттон уехали в Санкт-Эвалдс. Однако, подумав, юрист решил, что, вероятнее всего, Ральф сейчас напивается дома, заливая разочарование вином.
Придя к этому выводу, Форд уверенно зашагал по тропинке в сторону старой шахты, поплотнее запахнув пальто — отправившись провожать миссис Крент, он тепло оделся и нисколько не жалел об этом, так как теперь ему предстоял долгий поход под дождем. Было около полуночи, а из Санкт-Эвалдса он выехал около пяти и с тех пор ничего не ел. Пропустив послеобеденный чай, молодой человек чувствовал себя невероятно голодным. Тем не менее он решил не думать об этом, пока его потенциальный тесть находится под угрозой ареста. Чтобы заглушить голод, Освальд запалил трубку, в одиночестве бредя по склонам холмов. Ночная прогулка превратилась в настоящее приключение. Хорошо, что Форд не был суеверен, ибо, когда дождь прекратился, снова налетел ветер, и на небе появилась луна, залив холмы призрачным светом. Однако юрист не нуждался в дополнительном освещении. Он уверенно направлялся к заброшенной шахте.
Молодой человек шел по старому пастбищу, тут и там поросшему папоротниками. Холодный свет луны придавал камням уродливые формы, превращая их в настоящих чудовищ. Однако господин Форд знал, что это всего лишь камни, хотя выглядели они как застывшие гномы или лепреконы[10]. Поэт бы нашел в этой картине много пищи для размышлений и, быть может, даже обрел бы вдохновение или испугался. Но Освальд был настоящим прагматиком и потому проследовал мимо чудных форм и теней, не задерживая на них взгляда, сосредоточив все свое внимание на тропинке и трубке и ни разу не остановившись. В очередной раз он убедился, что начисто лишен воображения.
Вскоре Форд подошел к кромлеху и увидел торчащую в небо трубу. На ощупь — тучи вновь скрыли луну — адвокат побрел ко входу в шахту. Потом он отыскал лестницу и стал не спеша спускаться в темный зев подземелья.
Лезть в кромешную тьму было не слишком приятно: для этого требовалось определенное мужество. Кроме того, Освальд помнил, что сэр Ганнибал по настоянию Дерики обзавелся револьвером, чтобы защищаться, и, не признав ночного гостя, с легкостью мог пустить оружие в ход. Тем не менее юрист должен был предупредить беглеца, хотя бы ради Дерики. Наконец, выпустив из рук перекладины лестницы, молодой адвокат шагнул на каменный пол подземного коридора. Чтобы его узнали, он начал громко распевать мелодию песни «Дом, милый дом», хотя фальшивил при этом невероятно. Достигнув того места, где они с Эрикой впервые встретили сэра Ганнибала, Форд на несколько секунд прервался, а потом начал второй куплет и стал петь громче — баритон его эхом разносился по туннелям, а молодой человек мог лишь мечтать и впрямь оказаться сейчас дома.
