– Джонсон, следующая! – сказала охранница, заглянув в дверь. Я узнала ее. Эту девушку звали Тарой, и я была на ее свадьбе. Садясь, я на миг задумалась, помнит ли она, как я заблевала весь танцпол во время песенки Cha Cha Slide. Надеюсь, что нет.
Я перекатилась по полу со скованными руками и ногами, пытаясь подняться на ноги. Наверное, при этом я была похожа на моржа, и девушка, которая оставалась в камере со мной, сделала вид, что ничего не видит. Наконец мне удалось встать, и я направилась к двери, где ждала меня Тара. Я робко ей улыбнулась, не зная, как вести себя в такой ситуации. Она на меня даже не взглянула. Только бросила – «идем», ухватилась за цепь между моими запястьями и повела в зал суда. Супернеловко.
Пока мы стояли у двери, дожидаясь, когда Таре дадут распоряжение ввести меня, мое сердце колотилось так, будто вбивало клинья в грудную клетку. Ладони потели, зубы стучали, и я тряслась не переставая.
– Ты как, в обморок не хлопнешься? – спросила она, смерив меня взглядом, полным презрения.
– Я в порядке, – солгала я, пытаясь казаться хладнокровной.
Кто-то неразборчиво буркнул что-то в динамике рации, она открыла дверь. Кондиционированный холодный воздух зала суда ударил мне в лицо, и я увидела, что все места забиты зрителями.
Мне хотелось развернуться и сбежать; я жалела, что не могу исчезнуть. Миллион мыслей пронесся в моем сознании в этот момент, но я понимала, что выбора у меня нет. Настала пора ответить за то, что я сделала. В зале было так тихо, что муха пролетит – услышишь. Единственным внятным звуком был звон цепей на моих кандалах, болтавшихся при каждом шаге, пока я шла к трибуне для дачи показаний перед скамьей судьи. Подведя меня к ней, Тара прикрыла рукой микрофон, шепнула мне:
– Ничего не говори, пока к тебе не обратятся, – и отошла.
Странно было видеть такое обращение со стороны женщины, которая некогда была моей подругой. Она словно щелкнула переключателем, который стер любые воспоминания о нашем общем прошлом. Теперь я была просто еще одной безымянной преступницей, сопровождение которых входило в ее обязанности.
Молодая женщина со светлыми волосами, в туфлях на очень высоком каблуке прошла передо мной и протянула судье папку. Потом повернулась лицом ко мне и залу суда и сказала:
– Клянетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, да поможет вам Бог?
– Клянусь, – сказала я в микрофон и на долю секунды задумалась, действительно ли мне полагалось это сказать, или так говорят только на свадьбах.
