— Может, это и смешно, но я не хочу, чтобы она была на прощальном ужине. Как у меня дальше все сложится, черт его знает.
— Ты как будто оправдываешься…
— Конечно, оправдываюсь. Я же не посоветовался с вами.
Виктор Гай улыбнулся:
— Я всегда рад ее приезду. Кроме того, она твоя мама…
— Так ведь не прилетит… — сказал он уверенно.
— Почему?
— Если бы это первый раз…
Виктор Гай удивленно вскинул брови. Выходит, Андрей уже звал ее, а она…
— Странно… — подумал он вслух.
— Позвоните ей, Виктор Антонович…
Голос у Андрея был переполнен мольбой, как у маленького мальчика, который просит отца купить ему птицу или немецкую овчарку. И Виктору Гаю показалось, что Андрей в этот раз не ради него хлопочет, а ему и в самом деле захотелось повидать мать. Это меняло дело. Хлопотать ради Андрея он мог в любой инстанции, будучи совершенно уверенным в своей правоте.
— Хорошо, — сказал он и снял телефонную трубку.
Когда междугородная ответила, попросил срочно вызвать Новосибирск, а затем Академгородок.
— В течение часа, — ответила телефонистка. Но тут же добавила: — Вы не вешайте трубку, кажется, Новосибирск освободился…
И сразу же за этими словами ответил Академгородок. Хотя голос и был приглушен расстоянием, но звучал четко и достаточно сильно. Виктор Гай назвал Надин номер.
— Не отвечает, — сказал через минуту Академгородок.
— Женечка, еще раз позвони, — вмешалась телефонистка, — там спят, наверное.
— У вас доброе сердце, — сказал Виктор Гай телефонистке.
— Говорите, — перебил его голос Академгородка.
И Виктор Гай услышал Надю.
— Кто это звонит? — спросила она.
— Я… Гай, — сказал он. — Я люблю тебя, Надя. Ты завтра должна прилететь сюда… Не задавай никаких вопросов. Завтра я жду тебя. Слышишь?
— Да, — сказала она и, секунду подумав, пообещала: — Завтра прилечу…
…Виктор Гай заснул в тот вечер сразу, но проснулся на удивление рано. Только-только занимался рассвет, а спать не хотелось. Открыл форточку, закурил. Все мысли были возле Нади. И верилось и не верилось, что она прилетит. Он попытался представить, как она войдет, в эту комнату, окинет взглядом, улыбнется.
«Мужики вы мои несчастные», — скажет.
Задержится у приколотой к стене фотографии. Прошлым летом они ездили к озеру, в долину, и Виктор Гай сфотографировал Надю у самой воды. За ее спиной четко отразились посаженные на том берегу тополя. Но берег не вошел в кадр, и казалось, что деревья висели вниз верхушками. Виктор Гай увеличил снимок до метрового размера и повесил у себя над кроватью.
