— Здорово, дядя Саша!
— Здравствуй, Георгий, — сдержанно ответил Александр Петрович.
— Отчего невеселый?
— Да радоваться-то, собственно, нечему.
Георгий сел напротив на железный круглый табурет, привязанный проволокой к ножке стола.
В конторке все было неизменно: старый шкаф, сваренный из листового железа, с круглой точеной ручкой; стол, покрытый тонким листом текстолита, излюбленное место сражений заядлых козлогонов; на стене поблекший, но все такой же требовательный плакат в рамке за стеклом со словами Маяковского:
Товарищи люди,
будьте культурны!
На пол не плюйте,
а плюйте
в урны.
Дубов молчал. Он сидел, нахмурившись, подперев огромной ладонью подбородок. Такая встреча озадачила Георгия. Он ожидал, что Александр Петрович обрадуется его приходу, станет поздравлять…
— Что нового? — спросил Георгий.
Вместо ответа Дубов выдвинул ящик стола, достал оттуда приказ. Быстро пробежав текст, Георгий перевел вопросительный взгляд на Александра Петровича.
— Вот такие дела, — сказал Дубов.
Он вытащил из кармана недописанный листок, взял ручку и погрузил перо в чашечку, но снова вместо чернил выловил фиолетовую гущу.
Александр Петрович поднялся и, будто извиняясь, с оттенком упрека в голосе сказал:
— Чернил вот нет. — И вышел.
Последние дни Дубов возвращался домой подавленным. Жена, Ольга Степановна, это замечала сразу, едва он переступал порог. И даже по тому, как он стучал в дверь, догадывалась о его настроении. За тридцать лет совместной жизни она достаточно хорошо узнала его характер.
Дубов снял свою рабочую куртку и хотел повесить на крайний крючок вешалки, но крючок был занят.
— Черт знает что за порядки! — проворчал он, и, перецепив кофту жены, водрузил свою робу на обычное место. — Никак не приучишь людей к порядку.
Александр Петрович долго и сердито плескался над умывальником, потом молча обтерся полотенцем и сел за стол, не глядя на жену.
Ольга Степановна не стала досаждать мужу расспросами — знала: все равно ничего ей не скажет или просто-напросто проворчит, что не бабье это дело соваться в заводские дела. Она поставила перед мужем тарелку ароматного борща из свежих овощей. Александр Петрович его очень любил и всегда называл «Ольгин борщ». Но сегодня он нехотя съел две-три ложки и отодвинул тарелку — не мог есть. Мысли назойливо возвращались к встрече с Георгием и разговору у начальника цеха после этого.
Расхаживая по кабинету, начальник цеха говорил бесстрастно-спокойным голосом, что руководство ценит его, Дубова, как старого кадровика, но что сейчас нужны мастера технически грамотные, и ему, Александру Петровичу Дубову, не мешало бы пойти подучиться на сокращенный курс в техникум, организованный специально для младшего комсостава завода. Это в пятьдесят-то лет, чтобы стать дипломированным пенсионером! Нет уж! Пусть предложат такое дело какому-нибудь мальчишке.
