Иду по коридору вдоль строя, а пионеры один за другим отдают салют. Порядок! Только один выдал вместо салюта «лянгу» — подкинул несколько раз ногой кусочек свинца, приклеенный к клочку меха. Я легонько дал ему по затылку и взглянул в окно. Во дворе шла торжественная линейка, и все были там. Директор держал речь, похожую на речь руководителя заводского предприятия. Он сказал о пятилетке качества, о приближающихся датах и в заключение призвал всех учиться только на «хорошо» и «отлично». Потом староста нашего класса Лена Зарецкая, решительно тряхнув стрижеными волосами, провозгласила:
— Слово предоставляется первоклассникам для вручения подарков десятиклассникам.
«Слово» заключалось в том, что первоклассники всей оравой ринулись вручать букеты и открытки кому попало. Где-то — наверное, в области сердца, хотя не ручаюсь, — у меня мелькнуло сожаление, что я не нарвал цветов в своем саду. Мог бы подарить кому-нибудь, например, Зарецкой. Но меня что-то удержало от этого, какая-то неловкость: как же это, Булатов — и вдруг с цветами! Две вещи несовместимые, как сказал поэт Пушкин.
Найдя свой класс, 8 «В», я толкнул дверь и вошел. Впрочем, если быть точным, это не совсем мой класс. Я пришел сюда второгодником пятого класса. Так с тех пор и числюсь второгодником, с этим званием и из школы уйду. В классе было пусто. Бросив портфель на свою «Камчатку» у окна, я прошел вдоль стен, чисто выбеленных, еще пахнувших пронзительной свежестью известки, вгляделся в знакомые с детства лица великих писателей и ученых, всегда с каким-то упреком взиравших на меня со своих недосягаемых высот. Потом остановился напротив двери, в некотором отдалении от нее, расставил свои длинные ноги в ярко-голубых джинсах, словно американский ковбой на экране, сунул руки в маленькие передние карманчики и принялся ждать.
Наконец гул послышался в конце коридора и стал накатывать все ближе и ближе. Это кончилась торжественная линейка. Первыми в класс ворвались девчонки. На секунду они нерешительно замерли в дверях при виде меня, но тут же летучей стайкой стали порхать вокруг, трогать мои волосы и восклицать писклявыми голосами:
— Ах, Булатов! Какие у тебя волосы! Какие кудри! Да ты просто красавец!
Я терпел все это только потому, что среди них порхала и Зарецкая Ленка — клевая герла, что на общедоступном языке означает: «девчонка что надо!» Высокая, сероглазая, боевая — староста нашего класса, как я уже говорил. А главное — все в ней было модно, сам не знаю почему. Вроде бы и носила она то же самое, что и остальные, — все ту же старинную форму, какую носили еще наши бабушку: коричневое платье да черный фартук. И все равно казалась вполне современной, модной девчонкой.
