Тайка вскочила, перевернув чашку с остатками заварки, выбежала во двор, обняла за ствол старую яблоню и стукнула кулаком по шершавой коре:
— Ой, да пропадите вы все пропадом!
* * *
Весь следующий день ее не трогали. Пушок носился с дикими коловершами по лесу и дома не появлялся, Никифор тихонько возился в погребе, подсчитывая припасы. Тайка быстро переделала все домашние дела и, устроившись под кустом смородины, со вздохом открыла алгебру. Но не успела она дочитать параграф, как явился загулявший коловерша. Его морда была перемазана медом, а левый глаз почти заплыл от пчелиного укуса, придавая Пушку совершенно бандитский вид.
— Ох! Опять в дупло к диким пчелам лазил? — Тайка захлопнула учебник. — Давай хоть пошепчу, чтобы не болело.
— А, ерунда, уже прошло, — коловерша облизал усы. — Ух, и злые эти пчелы! До самого заброшенного дома за мной гнались. К счастью, там меня Марьянка-вытьянка спрятала, а Яромир поколдовал маленько, и боль как рукой сняло.
Опять этот Яромир! Тайка скрипнула зубами, а Пушок, словно не замечая, как хозяйка изменилась в лице, продолжил:
— Он, кстати, просил тебе передать кое-что. Мол, извиняется за вчерашнее и зовет сегодня ночью на упыриную охоту. Ловушку во дворе поставил на этого гада. Ты как, пойдешь?
— Пойду, — Тайка вздохнула.
Нет, позаниматься сегодня определенно была не судьба. Запасы чеснока обновить надобно, заговоры повторить. Тут не до алгебры. Но пуще всякой охоты на упыря ей хотелось взглянуть Яромиру в лицо. Ишь, извинения с Пушком передает! Нет уж, пускай сам ей скажет.
— Я с тобой! — Коловерша, растопырив крылья, вспрыгнул на ее плечо и цапнул ближайшую смородиновую гроздь.
В заброшенный дом они явились незадолго до заката. С тех пор как Тайка приходила сюда в последний раз, ничего не изменилось: все та же пыль, разруха, старые вещи и скрипучие половицы. Лишь в комнате, где устроился Яромир с сестрицей-горлицей, царил порядок: видать, Марьянка-вытьянка расстаралась для дорогого гостя. У дверей дремали собаки: овчарка и симаргл. Завидев Тайку, Вьюжка высунул язык и будто бы улыбнулся.
Горлица с человечьим лицом расхаживала по подоконнику, то и дело кося глазом на блестящие шляпки гвоздей. Похоже, ее сломанная лапка уже зажила, да и остриженные волосы немного отросли и теперь собирались в куцый хвостик.
Яромир в новой рубахе (и откуда только взял — Марьянка, что ли, сшила?) пил вечерний чай с травами.
— Ну, заходи, дивья царевна, — он махнул рукой, указывая на старое кресло, накрытое плюшевым пледом.
