К началу Второй мировой войны подводные лодки получили дальнейшее развитие, и на вооружение итальянского флота поступили сверхмалые подводные лодки «СВ». Они были более мореходны и обладали значительно большей автономностью. Эти подводные лодки перебазировали в Черное море, видимо, по Дунаю и использовали индивидуально, а не в составе штурмовых средств…
Благополучно пройдя Форос, мы стали подходить к Балаклаве, которую геройски защищали наши пограничники. Справа от входа в Балаклаву на высокой скалистой горе возвышались развалины стен и башен величественной Генуэзской крепости. Балаклава (в переводе на русский язык — «гнездо рыб») расположена в глубокой и закрытой одноименной бухте, поэтому со стороны моря мы ее увидеть не могли, но зато видели, как ее бомбят фашистские самолеты и обстреливает с ближайших высот артиллерия.
Мужественные пограничники и войска, охранявшие город, выстояли и успешно отразили все атаки врага, решившего любой ценой отрезать Балаклаву от Севастополя. Ни одного рубежа не сдали его защитники…
Между тем кислорода в отсеках подводной лодки становилось все меньше. Мы слишком долго находились под водой не всплывая, и судовая вентиляция больше не справлялась со своей задачей из-за перегруженности отсеков, перешивание воздуха в отсеках было неполным. Дышать становилось все тяжелее и тяжелее.
Всплыть вблизи вражеского берега для вентиляции лодки было невозможно. До безопасного района было далеко, а идти быстрее мы не могли — снизился заряд аккумуляторной батареи. Из-за недостаточной мощности батареи в отсеках постепенно померк свет, и наступила пора переключаться на аварийное освещение.
Летом нам нередко приходилось подолгу оставаться под водой, ведь светлое время суток длилось до 19 часов, однако хоть изредка удавалось всплыть и провентилировать отсеки. А сегодня мы, что называется, били все рекорды: весь день провели под водой, ни разу не всплыв на поверхность. Положение усугублялось высокой температурой забортной воды, в результате чего в отсеках стало невыносимо душно. Термометр внутри прочного корпуса показывал сорок градусов выше нуля, а влажность достигала 100 процентов. Средства регенерации пришлось экономить: никто не знал, что нас ждет впереди, — поэтому патроны регенерации мы включали очень редко. Из-за этого резко увеличилось количество водорода и углекислого газа, а содержание кислорода снизилось ниже допустимых норм.
Люди задыхались, у них нарастали слабость и сонливость, свободные от вахты члены команды ложились на койки, а некоторые даже пытались сдерживать дыхание. От невероятно высокой влажности мокрым было все: постельное белье, подушки, простыни, одежда и головные уборы. Такие условия предрасполагали к возникновению кожных заболеваний, которые часто мучили личный состав.
