– Нида, – и это все, что ей нужно.
Умбра и Нида двигаются. Быстро – очень быстро, – поскольку серебристая решетка внутри каждого укрепила их кости и натянула волокна их мышц так, что они могут делать то, чего не может обычная плоть. Перед ними с неотвратимостью бури катится волна подавления, немедленно поражая главные доли сэссапин Нэссун онемением, но она уже в обороне. Не физически, в этой битве она им не соперник, да и едва стоит на ногах. Ей остались лишь воля и серебро.
Потому Нэссун – тело ее спокойно, ее разум неистов – хватает серебристые нити из воздуха вокруг себя и свивает грубую, но эффективную сеть. (Она никогда не делала такого прежде, но никто и не говорил ей, что так нельзя.) Она набрасывает часть ее на Ниду, не обращая внимания на Умбру, поскольку так сказал Шаффа. И в следующее мгновение она понимает, почему он велел ей сосредоточиться лишь на одном из Стражей. Серебро, которое она спряла вокруг Ниды, должно было бы крепко связать ее, как насекомое, влипшее в паутину. Вместо этого Нида резко останавливается, затем смеется, когда нити чего-то еще выбрасываются из нее и бьют по воздуху, рассекая сеть вокруг нее. Она снова бросается на Нэссун, но та – после испуга от скорости и эффективности реакции Стража – поднимает камень из земли и пронзает стопу Ниды. Это лишь ненамного тормозит ее. Она рвется вперед, ломая осколки камня, которые продолжают торчать из ее ботинок. Пальцы одной ее руки сложены как когти, другая кисть сложена как плоский клинок. Какой рукой первой дотянется, так и будет рвать Нэссун.
Здесь Нэссун паникует. Лишь чуточку, поскольку иначе потеряет контроль над сапфиром, – но все же. Она ощущает сырое, голодное, хаотическое дрожание серебряных нитей в теле Ниды, она никогда не чувствовала подобного, и это почему-то внезапно пугает. Она не знает, что сделает с ней эта странная дрожь, если Нида хоть чем-то коснется обнаженной кожи Нэссун. (Ее мать-то знает.) Она отступает на шаг, желая, чтобы сапфировый длинный кинжал передвинулся в оборонительное положение между ней и Нидой. Ее здоровая рука все еще на рукояти сапфира, так что это выглядит, будто она размахивается – слишком медленно и дрожа. Нида снова смеется – высоким голосом, с удовольствием, поскольку обе они видят, что даже сапфира будет недостаточно, чтобы остановить ее. Нида выбрасывает вперед руку, сложенную когтистой лапой, ее пальцы распластываются по щеке Нэссун, когда она уклоняется, как змея, от дикого замаха Нэссун – Нэссун роняет сапфир и кричит, ее онемевшие сэссапины отчаянно, беспомощно сокращаются…
