— Ну и чего ты голос повышаешь? — начал он.
— А ты вообще заткнись! — Рита толкнула его в плечо. — Пошли, пора выбираться отсюда.
И опять — никаких возражений. Провинившиеся шалуны переглянулись и затопали за решительно шагающей женщиной. Вера задержалась и несмело взяла меня за палец.
— Чего это с ней? — неуверенно спросила она. — Какая-то она не такая. Мне аж страшно стало, когда она закричала…
— Радость моя, — улыбаясь, отлепил я ее ладошку, — во всяком совете есть свое здравое зерно. Помолчи, будь так любезна, а то смотри, тебя могут и покусать.
Вера нахохлилась и отстала. Так мы и шли: впереди — Маргарита, и ее прямая спина будто испускала искры раздражения; следом, втянув голову в плечи, семенил Сергей, время от времени оглядываясь на меня так, словно опасался ножа в спину; за ним двигался я, помахивая сорванной травинкой, и замыкала вереницу насупившаяся Вера.
Лесок оказался еще меньше утреннего, но живности в нем, как выяснилось, кишмя кишело. Огромные пестрые птицы, напоминающие попугаев, перепархивали с ветки на ветку и обменивались пронзительными криками, похожими на безумную морзянку. Даже не знал, какие диковины водятся в наших лесах. Под деревьями, в густых зарослях какого-то колючего кустарника кто-то небольшой непрерывно шелестел, хрустел и тихо чавкал. От недосыпания временами чудилось и вовсе непотребное: лохматое, точно мочалка, лениво передвигалось на задних лапах и негромко ворчало совершенно человеческим голосом.
Хорошо, этот наркоманский рай быстро остался за спиной, иначе я начал бы опасаться за состояние своего рассудка. Дорога, выбежав из леса, разветвлялась: основная огибала приземистый холм, а тонкая тропка, петляя между пышными кустами огромных красных цветов, взбиралась на его вершину, останавливаясь у дверей домика, как две капли воды похожего на виденный нами предыдущей ночью. Вот только ограда здесь была не из металлической сетки, а из переплетенных прутьев с пасторальными горшками, оседлавшими колья.
Домик с соломенной крышей при свете дня выглядел настолько сказочно, что в мире, где существовали подобные строения, как-то абсолютно не представлялись автомобили и люди, общающиеся по мобильным телефонам.
— Чего встали? — подтолкнул я остолбеневшего Сергея, и он, испуганно вздрогнув, обернулся. — Давайте, давайте ножками. Пусть местный дед Панас объясняет, куда нас занесло.
Красные бутоны совершенно одуряюще пахли все время, пока мы поднимались на холм. Какие-то крошечные насекомые безумно розовой окраски тщательно исследовали алые лепестки, почему-то вызывая странные ассоциации с прочитанной в детстве Дюймовочкой. Я сорвал один из цветков и, показав язык обескураженной Вере, воткнул его в черные волосы Маргариты. Серега глухо заворчал, но тем все и ограничилось, а Рита прищурилась и послала мне воздушный поцелуй. Товарищ, видимо, в отместку, тоже сорвал бутон, больно уколовшись о длинный шип куста, и попытался преподнести его моей благоверной. Но та лишь раздраженно вышибла несчастный цветок в пыль и злобно покосилась на меня.
