— Ну вот, барышня, — носильщик, протянув руку, поклонился, — все в лучшем виде.
Я выпустила револьвер и достала из муфты денежку за услугу, подумала и прибавила полтинничек сверху.
— Благодарствую.
И мужик испарился, передавая заботу о моем багаже в другие руки.
— Губешкина? — переспросил бородатый извозчик, подтаскивая сундук к багажной полке. — Гадалка которая? Конечно, знаю. Это вам на Архиерейскую улицу надобно.
— Архиерей у вас обитает?
Ответа я не получила, по мосткам гулко затопотали и к саням ринулся господин Волков, размахивая тростью, в другой руке болтался саквояж.
— Вдвое плачу, поехали!
— Простите, — заступила я дорогу, — пассажир уже здесь.
Тросточка описала дугу, не успей я отклониться, она ткнула бы меня точно в солнечное сплетение.
— После, барышня, обождете. Я спешу!
— Багаж крепи, — велела я вознице, а нахалу веско сказала: — Подождете как раз вы.
Он словам не внял, размашисто шагнул, намереваясь столкнуть меня в сугроб, я ушла с линии движения и поставила подножку. Волков рухнул лицом вниз.
— Это вас Бог наказал, — сказала я карамельно, а после деловито кучеру: — Поехали, любезный, я тоже спешу.
Голень ожгла боль — лежащий хлестнул мне тростью по ногам. Я даже не вздрогнула, не разломала деревяшку, чтоб засунуть ее по очереди в разные отверстия поверженного соперника. Как говаривал мой достойный учитель Ямота-сан, «истинного самурая отличает снисходительность». Поэтому я молча села в сани, расправила на коленях меховой полог и велела трогать.
Захария Митрофановна обитала в деревянном домике с палисадом и оказалась именно такой, какой я себе ее и представляла по рассказам приказного секретаря. Представляла Губешкина неклюдку, куталась в цветастую шаль, звенела браслетами, играла черными очами и крашенными в вороново крыло локонами. И чучело нетопыря имелось заместо потолочной люстры. А еще в доме проживала прислуга лет пятнадцати на вид по имени Дуняща, устроившая, несмотря на юный возраст, такой обстрел глазами моему извозчику, что мужик все не хотел уходить.
Нога болела, свое представление я отыграла без огонька и присела к столу с облегчением. Завтра, все завтра. Мне бы лечь да конечность повыше пристроить, чтоб кровь отлила. Синяк там, наверное, преизрядный, холод прикладывать поздно, авось само заживет. Чтоб отвлечься от боли, я разобрала и собрала револьвер. А гадалка-то его в муфте сразу углядела. Вострая тетка. Дуняша накрыла на стол, я с аппетитом откушала, не забывая поддерживать разговор. Помощь в сыскном мероприятии мне, разумеется, пообещали, я даже свеженький блокнот достала, чтоб наживо записывать, но провидица Зара вдруг надумала сперва на картах мне гадать.
