Она зевнула. Снова, как в тот день, когда она открыла газовый кран, спряталась под покров усталости. Она научилась управлять усталостью за время своего замужества, когда она оставалась одна и горечь одолевала ее. Как зверь, почуявший за собой слежку, она уходила в нору усталости, чтобы там без помехи охранять свои сокровища.
— Ах, всю прошлую ночь я ворочалась с боку на бок, я не находила себе места. А сегодня снотворное, которое они мне дали, видно, начало действовать. Чего только они ни вливали в меня…
Она поднялась. В эту минуту в дверь постучали. Они переглянулись, Карл выбежал, у двери он с кем-то пошептался, вернулся в сопровождении соседки. Мать шагнула навстречу.
— Сидите, сидите. Извините, что я так поздно. Как у вас уютно здесь. Я предложила вашему Карлу, не могу ли я быть вам полезной сегодня ночью, ведь он мужчина, а мужчины не умеют ухаживать за больными. Знаете, первая ночь после больницы…
Мать неуверенно переводила взгляд с Карла на пожилую ласковую женщину и снова — на Карла. С усилием улыбнувшись, она поблагодарила, настойчиво приглашая женщину присесть, но та поболтала еще с несколько минут стоя, — мать слушала и не слышала, — и ушла.
— Да и где бы мы ее здесь, в кухне, положили? — сказала мать после ухода соседки и задумчиво прибавила: — Но это хорошие люди.
Покачивая головой и с нежностью глядя на Карла, она сказала:
— Это ты просил ее переночевать у нас? — и рассмеялась. — Я засну, как сурок.
Довольная, что сейчас она без помехи предастся своим мыслям, она притянула к себе его голову и погладила ее. Раскладывая матрац, он спросил, не изменила ли она своего решения насчет денег. Это ей понравилось, это ее тронуло: мальчик думает о ней.
Она спала. Она — она могла спать.
Но те, кого она так всполошила — ее дети — спали плохо. В эту первую ночь после возвращения владычицы дома в комнате не было покоя. Оба питомца без конца ворочались и вздрагивали. Малыш дважды принимался кричать, но Карл тотчас же подбегал к нему — удивительно, как это мать ничего не слышала — шопотом уговаривал его, подушкой прикрывал ему рот.
Карл ломал себе голову: что сделать, как помочь матери? Успокоив малыша, он вдруг вспомнил, что когда он с медицинской сестрой шел по больничному саду, та у него спросила, не замечал ли он за матерью странностей. Значит, сестра считала ее ненормальной. Что это мать толковала насчет денег? Что значит — присяга? Он ничего не понимал. Может быть, в самом деле несчастье помутило ее разум? Они были одни на целом свете, дядя и тетя — разве это близкие люди? Они взяли к себе Марихен, а в общем-то, живя на соседней улице, они жили как за тысячу километров. Перед глазами его проносились сутолока универсальных магазинов, широкая лестница Галлереи побед, король на белом коне и генералы вокруг него. Какой чужой мир!
