Вскоре после апрельского шоу в Vogue Курту позвонила Доун Андерсон, желая взять интервью у группы для своего фанзина Backlash. Вместо того чтобы провести интервью по телефону, Курт предложил встретиться в Сиэтле, сделав вид, что у него там есть дела, которых на самом деле не было. Хотя Курт ждал этого момента годами и готовился к нему при помощи воображаемых интервью с самим собой, которые написал в юности, он казался нервным и застенчивым в своем первом взаимодействии с прессой. Большая часть часового интервью в итоге была посвящена Melvins – теме, в которой Курт чувствовал себя более комфортно, чем со своей собственной группой. Читая расшифровку, можно было подумать, что он член группы Melvins, а не Nirvana. «Он боготворил Melvins», – заметила Андерсон, что уже много лет было очевидно в Грейс-Харбор.
Но выход статьи отложили на несколько месяцев, как и сингл Sub Pop, который в конце августа снова перенесли. Из-за такого количества задержек, на которые он не мог повлиять, Курт чувствовал, что он был единственным в мире, готовым к своей музыкальной карьере. Статья в Backlash наконец вышла в сентябре, и даже Курт был удивлен, увидев, что в заметке Андерсон из 500 слов название Melvins фигурировало в два раза чаще, чем Nirvana. «Я видел сотни репетиций Melvins, – говорил в статье Курт. – Я водил их фургон на гастролях. Кстати, все их ненавидели». Статья была лестной, и она была полезна для привлечения внимания к предстоящему выходу сингла Love Buzz, но когда Курт сказал: «Вначале наш самый большой страх заключался в том, что люди могли подумать, будто мы были дешевой пародией на Melvins», случайный читатель мог бы подумать так же. Курт объяснил их дебют в Vogue так: «Мы были зажаты… Мы чувствовали себя так, словно нас судят и у всех должны были быть карточки с оценками».
Строка «карточки с оценками» в этом первом интервью для прессы воспроизводила образ, который Курт изложил в своем письме к Кроверу. Он также использовал его в более поздних интервью. Он исходил из его расщепленного «я», того самого «я», которое сказало, что его имя пишется как «Курдт Кобейн».
Его интервьюеры и фанаты, которые читали эти истории, никогда не знали, что почти каждое слово, которое он произносил, было отрепетировано: в его голове во время поездок с группой в фургоне или, как в большинстве случаев, фактически полностью выписано в его дневниках. Это не было обычной хитростью с его стороны или желанием создать наиболее ходовой и привлекательный образ. Однако, несмотря на все панковские идеалы, о которых он разглагольствовал, Курт, как и любой другой человек, был, по сути, виновен в этом, правда, большая часть его предусмотрительности происходила инстинктивно. Он представлял себе эти моменты с тех пор, как начал отдаляться от внешнего мира после развода родителей, проводя все время в своей комнате и делая записи в блокнотах Pee Chee. Когда мир похлопал его по плечу и сказал: «Мистер Кобейн, мы готовы к вашей съемке крупным планом» – он планировал, как пойдет к камерам, и даже репетировал, как пожмет плечами, как бы создавая впечатление, что согласился не очень-то охотно.
